Кай Фригидный - Немота

Кай Фригидный Немота

1

Из коробки с детскими воспоминаниями в ноздри бьёт сладкий запах дешёвых жвачек с переводными татуировками, а перед глазами всплывают подвесные домашние качели, тетрис и свеженькая пачка малиновой «Мамбы». На седьмой год жизни предки подарили мне первый кассетный плеер, убеждённые в том, что скоро я забуду про слёзно выпрашиваемую приставку «Sega», а весной, накануне выпускного в детском саду, развелись. Как сейчас помню тот май. В любимой джинсовой куртке по пути из сада домой я лакал из трубочки разливной лимонад, пялясь на ребристый асфальт под ровный стук маминых каблуков, упрямо отказываясь принимать произошедшее. Детский бунт на фоне первого эмоционального потрясения.

К слову о плеере: через год-полтора во дворе стало модным обмениваться кассетами, а те, у кого была «Sega», обзавелись компами. Следовательно, мне-таки купили с рук желанную приставку, но радость не привалила. К тому времени я увлёкся комиксами, рассекал на велике, рубился в «Need for speed» у одноклассника по субботам. А в тринадцать лет впервые услышал по «Bridge TV» пробивших моё заиндевевшее дно «Linkin park», окончательно и бесповоротно заставивших стать пластилиновым по отношению к альтернативе, забить на двухгодичные занятия плаванием и пойти учиться играть на гитаре. Как следствие — слегка подросшая самооценка на фоне первых шажков к идентификации.

Завалившись после школы к однокласснику, не менее одержимому музыкой, мы распечатывали тексты линков, учили аккорды и, закинувшись обедом, запускали халявные выступления для бабульки снизу. Пару раз та прискакивала жаловаться, но сбавлять громкость казалось немыслимым. Как так? Мы ж ебать какие роцкеры! Всё по-настоящему! Прикидывались бесстрашными бунтарями, а оставшись наедине, грызли кукурузные палочки, смотрели «Death Note», фапая на бледнолицую Аманэ Мису, и искренне верили, что жизнь всегда будет приторным смузи безлимитного пользования, а мы — исключительно нужными миру детёнышами, снимающими сливки с пенистой поверхности.

Первое осознание того, что всё не так, пришло достаточно скоро — годам к пятнадцати-шестнадцати. Тогда многое менялось. Нутро обретало форму воспламеняемой болючей массы, опалив мою парниковую реальность. Пробудилась мечта стать нонконформистом. Заниматься тем, что оставит лоснящийся след в истории. Юношеский максимализм? Возможно. Пришло фанатичное увлечение бешеным творчеством Мэрилина Мэнсона, экзистенциальные размышления о смысле бытия и несправедливости, поиск себя, своей правды. Я с удивлением смотрел на тех, кто трясся от культа Гарри Поттера или утромбовавшихся в медийной среде «Tokio Hotel». Одни казались пресными флегмами, другие — ограниченными позёрами. Мне же хотелось быть провокационно настроенным нигилистом, мятежником, свободно разбивающим общественные клише. «Хотелось» — ключевое слово. На деле я являлся заурядным, вполне себе дисциплинированным школьником с предпоследней парты, чей революционный настрой не шёл далее неумело написанных песен и опущенных волос вкупе с проколотым левым ухом.

Думал: школа закончится — придёт моё время, но нет, время не пришло. Зачатки зародившихся амбиций я умело похерил, зато в качестве воспоминаний оставил серьгу и касавшиеся лопаток светлые патлы. Символично? Нисколько. Прозаично и только.

Зимой, на четвёртом курсе института, устроился работать продавцом-консультантом в ТЦ на Лиговском. Несмотря на то, что торгаш из меня хуёвый, работа оказалась не в тягость. Ещё бы: небольшой отдел винила, CD-дисков и книг. Ставишь музыку на индивидуальный вкус, читаешь, смотришь в тепличных условиях фильмы. По сравнению с должностью официанта, пешего курьера и консультанта в алкомаркете, это было то, с чем весь мой прежний опыт и рядом не стоял. К тому же нормальная для проживания в Питере оплата и расположение ТЦ в двадцати минутах от дома.

Раздражающая сторона однозначно существовала в виде давящей панорамы суеты, хаоса, вспышками нарастающего ощущения бестолковой возни — не без этого. Порой возникало желание положить тяжеловесный болт и забиться, как жалкий ком пыли, в самый дальний из всех углов угол. Туда, где тихо, где нет праздного снования довольного люда. В такие моменты напоминал себе, что потеряю эту работу — придётся --">