Герман Киселёв - Подарок

Герман Киселёв Подарок

«Наши детские сады, это – концлагеря для детей».

Из лекции на факультете педагогики ПГПУ.

В любой группе любого детского сада обязательно найдется хотя бы один ребенок из тех, кого сами воспитатели называют, кажется, «девиантными». Это такой ребенок, от которого голова болит, у воспитателя, больше чем от всех остальных детей в группе. Это вам любая воспитательница детского сада скажет. Моя жена – воспитатель детского сада.

Одно время, самую большую её головную боль, у нее на работе, звали Сережей. Постоянно драться, отбирать игрушки, обзываться матом, оторвать и сломать всё что ломается, на прогулке швырять камнями в прохожих за оградой, или устраивать побег из садика, угнав чужой самокат, – это всё про него. Всё, что только может придумать и сделать плохого шестилетний пацан, любую пакость, всё это он делал. Тот Сережа для меня был тогда почти как член семьи, так много я знал о нем – потому что жена, придя домой со смены, прямо с порога начинала мне рассказывать, что он на этот раз учудил. И разговаривали мы с ней о нем очень часто, потому что всё время она его вспоминала, по любому поводу, даже и в выходные, когда любой человек испытывает нормальное желание о своей работе просто забыть.

По тому, как ведет себя ребенок в группе, любая хоть немного опытная воспитательница сразу же скажет, что у него в семье в данный момент происходит. Как относятся друг к другу родители – любят, или безразличны, всё у них хорошо, или они в ссоре. Пьет ли кто-то из них, бьет ли отец мать, всё это, оказывается, сразу на ребенке отражается, и любая воспитательница, привыкшая следить за детьми, читает всё это, как открытую книгу. Так что, имейте в виду, когда в следующий раз поведете свое чадо в садик, – эта женщина, которой Вы и сказали только: «Доброе утро!», и сразу забыли о ней до вечера, и вечером, забирая ребенка, только что парой слов перекинетесь, чтобы снова опять забыть, потому что привыкли воспринимать её как нечто должное, а ведь она знает о Вас всё!

У того Сережи пила мама. Крепко пила. Мама работала продавщицей в киоске на остановке. Не знаю уж, какой была её жизнь. Папа у Сережи был серьезный человек. Папа всю жизнь по тюрьмам. Когда папа в очередной раз откинулся с зоны, его сын, первое время, ходил по группе, и рассуждал о Боге и смысле жизни. Потом, спустя пару недель, придя в садик, начинал с утра и с порога обкладывать всех «козлами», «петухами», и прочей лагерной «феней». Ну, всё понятно – папа уже освоился на воле, обвыкся, желание изменить свою жизнь к лучшему как-то естественным образом прошло, и всё вернулось на круги своя.

В общем, никак моя жена не могла с ним справиться. С этим Сережей. Как ни пыталась, ни кнутом, ни пряником, ни добротой, ни уговорами, ни наказаниями. Ну, стоит он там, в углу, смотрит на тебя глазами котенка из мультика про Шрека, и обещает, что никогда, никогда, никогда, никогда, больше так не будет. И что? Выпустишь – через пять минут всё по-прежнему. Однажды, видимо отчаявшись, она даже меня попросила на него повлиять. «Ничего не могу с ним поделать. Может, ты придешь и поговоришь с ним, как мужчина с мужчиной? Может, это подействует?». Ну а я что? Я ж в душе великий педагог, Макаренко, что мне стоит шестилетнего мальчишку наставить на путь истинный?!

В назначенный день и час, я пришел к ней в садик, она вывела его ко мне из группы, и оставила нас вдвоем в коридоре. Минут пятнадцать я рассказывал ему, как должен вести себя хороший, уважающий себя мальчик, будущий мужчина, я говорил очень серьезно, спокойно и доброжелательно, Серега всё это время слушал меня, очень внимательно разглядывая носки своих сандалий, кивал головой, соглашаясь, и на всё отвечал: «Да… Да… Да…». В общем, расстались мы с ним практически друзьями. Но уже к вечеру, великий педагог во мне умер, не успев родиться, потому что, как там у Булгакова? – «Ничего валерьянка не помогла». Когда жена пришла домой, я спросил её: «Ну, как?», а она только рукой махнула: «Всё по-прежнему…».

Потом, однажды случилась на самом деле плохая вещь. Она его ударила. Не выдержала, сорвалась. Опять в очередной раз он начал безобразничать, и моя жена в сердцах, пнула его под зад. Да нет, не сильно, конечно. Сама потом очень переживала из-за этого. Даже не столько из-за того, что её могут наказать за это (никто, кстати, и не узнал), сколько понимала, что поступила очень плохо. Нельзя было так делать.

Однажды зимой, в канун нового года, мы с ней --">