Алексей Петрович Бородкин - Биография в нескольких словах

магазине.

Через десять минут, Лука Олегович оказался на исходной позиции, около дома. С неба опять сеял снежок, воздух сделался чист, наивен и хрупок, как юная девушка. "Печку" включил сильнее, повертел в руках коробочку с презервативами, машинально промелькнул заголовок: Со вкусом экзотических фруктов. "Поди ж ты! – подумал с изумлением. – Выбросить сразу? или переждать?" Естественно, переждать, вне сомнений, по окончанию. Нервы Луки Олеговича… Шнайдер "заглянул" вглубь себя и с удивлением (ожидаемым) обнаружил, что почти не волнуется. Что-то исчезло из "процедуры", а что-то появилось. Исчезло нервозное вдохновение молодого художника – трепет душевных струн, дрожащие пальцы, ощущение полёта по удачному окончанию, вопли наедине с собой о гениальности… Вместо них появилась уверенность матёрого ремесленника, туповатая, обаче надёжная. И фраза Мерзляева из кинофильма о гусарах не казалась вполне бестолковой: "Не надо, как лучше. Надо, как положено!"

"И восклицательный знак удалить. К чему бесполезные флюктуации?"

Должно отметить, что за последние годы многое изменилось технически: замки стали совершеннее, появились камеры наблюдения, сигнализации и охранные системы поумнели. "Техника эволюционирует, – рассудил, – человек остаётся человеком. Так и должно быть, в сущности… так, пускай и будет. Во веки веков: пусть всегда будет солнце, пусть всегда буду я".

Сегодня была пятница, притом последняя в месяце. Из этого рядового обстоятельства вытекало несколько других многозначительных деталей, дабы отыскать которые Шнайдер потратил месяцы времени, клубок нервов и некоторое количество денежных средств.

…сегодня пятница, притом последняя в месяце. Это означало, что Антон Семёнович Глов (хозяин дома) провёл вчера вечер (и всю вторую половину дня) в закрытом клубе. Тратил время энергично и с энтузиазмом, и хотя невозможно было доподлинно заявить, чем именно он занимался, домой Антон Семёнович возвращался на такси (а), заполночь (б), в основательно приподнятом настроении (в). Утром в пятницу (что наиболее важно) он просыпался около десяти часов, с обширной головной болью. Принимал аспирина (спальня располагалась на втором этаже, и Шнайдер видел воочию) две таблетки, долго рассматривал в зеркало собственное отражение. Найдя физиономию отвратительной, звонил в офис и предупреждал, что не явится на работу. Затем Глов курил, что случалось с ним также не чаще одного раза в месяц. Завтракал, писал жене сообщение, провожал в университет дочь… словом совершал милые добрые деяния любящего отца и правильного мужа. Горничную отпускала ранним утром супруга, ещё до пробуждения мужа – женщина хорошо изучила повадки своей половины.

Около часа пополудни – Шнайдер посмотрел на часы, оставалось четырнадцать минут, "как у космонавтов", – отметил, – Глов отправлялся в магазин за продуктами. Отчасти чтобы проветрится, отчасти чтобы принести хоть какую-то пользу и не растратить день унизительно впустую. В решающей степени (об этом Шнайдер не догадывался), поскольку испытывал необоримый стыд и угрызения совести. Не потому, что накануне совершал что-то постыдное, но потому, что МОГ это совершить.

"В какой-то момент грань будет пройдена, – размышлял Глов сквозь головную боль, – и я… мне хочется стать лучше, но делаюсь я только хуже… и хуже… и хуже… с каждым разом… хоть бы уже сдохнуть. Зачем я хожу в этот клуб? Кто мне все эти люди… эти свиные рыла, лишенные малейшего обаяния…"

Пройтись, рассеяться, побыть среди людей (обязательно незнакомых, простых, равнодушных и даже холодных) бывало в такие утрА спасением.

Четырнадцать минут…

/Глов начал одеваться – это было видно сквозь занавесь.

…четырнадцать минут Шнайдер потратил на размышления, своего рода эмоциональный настрой.

"Кто я? Вор? Мошенник? Форточник?– отправная точка оставалась неизменной. – Отнюдь. Не в этом дело, я – одиночка".

"Нет более глубокого одиночества, чем у самурая… кроме, может быть, одиночества тигра в джунглях. На моей стороне только ум. – Шнайдер попытался расставить навыки по значимости. – Хладнокровие. Талант. Выдержка. Если вдуматься, не я охотник, а он – Глов. На его стороне необоримое большинство: сигнализация, полиция, уголовный кодекс, прокуроры… даже оружие в прямом смысле этого слова – он может застрелить меня и

--">