Чарльз Мартин - Слезы небес

тени – там, разбитый на миллионы осколков, теперь лежал наш прежний мир.

Бобби с тоской посмотрел на дорогу, по которой отец уехал от нас. Голубоватый дымок автомобильного выхлопа – все, что осталось от него.

– Он говорил… – Бобби судорожно сглотнул и попытался подавить рвущееся из горла рыдание, – всякие плохие слова.

Я обнял Бобби за плечи. Рыдание все же вырвалось из его горла. Мы стояли на берегу в полном одиночестве. Оставшиеся без отца. Опустошенные и злые.

Я сжал кулак и раздавил зажатое в нем печенье. Стер его в порошок. Крошки просыпались между пальцами, и мою грудь пронзила нестерпимая боль.

Боль, которая утихнет лишь через пятьдесят три года.

Глава 1

Настоящее время

Свидетели утверждают, что телефонный разговор состоялся около семи часов вечера и шел на повышенных тонах. Вернее, сидевший в придорожной закусочной мужчина говорил спокойно и негромко, а вот женщина на другом конце линии, наоборот, истошно кричала в трубку, из которой также доносился звон бьющейся посуды.

Семеро из девяти присутствовавших на тот момент в закусочной, включая официантку, утверждают, что Джейк Гибсон предпринял несколько попыток урезонить свою собеседницу, но она всякий раз резко обрывала его. Он терпеливо выслушивал ее, кивал, поправлял замусоленную бейсболку и пытался хоть изредка вставить слово.

– Элли… Детка, я знаю, но… Если ты позволишь мне… Извини, но… Я сорок два часа подряд провел за рулем… Я…

Он потер сонные глаза.

– Я валюсь с ног от усталости. – В течение пары минут он прикрывал телефон рукой, пытаясь приглушить вылетавшие из него нечленораздельные вопли. – Я понимаю, как это для тебя важно и какой труд ты в это вложила. – Очередная пауза. И очередные кивки.

Он снова потер глаза.

– Приглашения… украшения… освещение.

– Да, я помню, сколько ты заплатила музыкантам. Но… – Он снял шляпу и почесал лысину. – У Флагстаффа меня отправили другим маршрутом, и это меня вконец вымотало.

Он закрыл глаза.

– Детка, я не могу приехать сегодня вечером. Но обещаю, утром я приготовлю тебе вкусную яичницу…

Похоже, его слова не произвели на его собеседницу ни малейшего впечатления.

Элисон Гибсон не слушала. Она истошно вопила. Во все горло. Изо всех сил, на которые были способны ее легкие. Понимая, что их брак дал трещину, они решили «сделать паузу». Продолжительностью в шесть месяцев. Он уехал от нее и жил в кабине своего тягача.

Колесил по стране. Впрочем, разлука пошла им только на пользу. Элли смягчилась. Сбросила вес. Занялась фитнесом. Купила новое нижнее белье.

Сегодня, по идее, они должны были отпраздновать и день его рождения, и день его возвращения домой. Ну, и, конечно, начало новой жизни.

Закусочная была крошечная, и Джейку было неловко. Ожидая, когда она, наконец, успокоится и умолкнет, он держал телефон как можно дальше от уха. Элли была его первой женой. Десять лет брака. Он же был ее вторым мужем. Ее соседи пытались предостеречь его. Намекали полушепотом. «Первый муж ушел от нее не просто так», неизменно многозначительно подчеркивая голосом это «не просто так».

Джейку не хватило мужества с ней расстаться.

Извергнув из себя последнюю порцию яда, она с грохотом бросила трубку. Телефон умолк, но Джейк еще какое-то время тревожно сидел, ожидая, что она в любой момент вновь обрушит на него свой праведный гнев. Но нет, трубка молчала. Затем появилась официантка с кофейником и жадным взглядом посмотрела на клиента. Ведь он вовсе не урод. Не красавец, конечно. Но она встречала и похуже. Гораздо хуже. Его добродушное лицо располагало к себе, а по виду его обуви и натруженным рукам нетрудно было догадаться, что он не чурается тяжелой работы. Еще мгновение – и она займет место Элли.

– Еще кофе, детка? – спросила она с певучим южным акцентом.

Прежде чем Джейк успел ответить, из телефона раздался предательский писк – свидетельство того, что Элли уже давно бросила трубку. Отчего ему стало еще муторнее на душе. Ни к кому конкретно не обращаясь, Джейк прошептал: «Извините». Затем встал, подошел к стойке, положил трубку и тихо поблагодарил официантку.

Оставив недоеденный стейк, он налил в термос свежий кофе и оплатил счет, оставив на столе вместо семи долларов двадцать. После чего тихо выскользнул на улицу, вежливо приподняв бейсболку при виде входившей в кафе пожилой пары.

Он вышел, отбивая тростью по бетону давно ставший привычным ритм, и каждый такой стук был --">