Эмилия Дворянова - Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

не сделала ничего плохого?

— нет, разумеется, раз доктор разрешил…

и отошла, чтобы отдать хлеб Ханне, Аде, Мэтью…

сестра Евдокия сделала полный круг и вернулась на место, а все молча начали есть. Оголодавшие чувства приняли тепло хлеба, смешав его с ароматом липы, тимьяна… глоток… терпкий вкус лимона,

ничего не может быть лучше,

но так подумали все, не только Анастасия, и не только Ханна, и не только Ада, и не только мисс Вера, и не только Михаэль, и не только…

ничего другого и не нужно.

И в момент, когда все они положили в рот свой последний кусок, ручка двери опустилась и дверь стала открываться, кто-то явно толкал ее локтем, значит, и на последнее свободное место есть человек, но остался ли еще и кусок хлеба?

А когда дверь открылась полностью, в столовую вошел господин Дени, маленький, с огромной миской в руках, с которой свисали гроздья винограда. Солнечный, золотистый… и вместе с виноградом возник еще один аромат, он прибавился к тайным каплям, плавающим в воздухе, а господин Дени подошел к столу… лицо, похожее на череп, светящаяся улыбка… и все, еще не прожевав, наперебой заговорили,

— как это чудесно, господин Дени,

— виноград,

— этот завтрак превратился в настоящий пир, просим вас, господин Дени, садитесь,

— присоединяйтесь к нам,

господин Дени поставил миску на стол, поклонился, дернув одной рукой пуговицу своего вечного костюма,

— благодарю вас, дамы и господа, благодарю, но я не сяду, кто-то ведь должен встречать у входа, не отнимайте у меня эту честь…

Тяжело опираясь на стол, со своего места поднялся Михаэль, лишенный дополнительной опоры и предоставленный самому себе, без своего золотого набалдашника, учтиво поклонившись, он повернулся к Дени

— но, господин Дени, мы так рады, что вы здесь, все-таки… ведь здесь есть место, оставленное для именно вас…

— для меня?

— да, разумеется, оно пустует,

— нет, это не для меня, мое место у входа… а это место для Клавдии,

сестра Лара вмешалась, постучав своей ложечкой по столу,

— господин Дени встал сегодня ни свет ни заря, дамы и господа, нашел транспорт, чтобы добраться до села, специально за виноградом… а сейчас вернулся пешком с виноградом. Поблагодарите его,

сказала она, и благодарность растеклась в воздухе, смешавшись с цветами липы, расцветающими и отцветшими в раннюю осень, слилась с тимьяном, обильно напоенным росой в поле и озаренным светлячками в ночном мраке, соединилась с запахом свежевыпеченного хлеба, замешанного в сумраке утра, и вылилась в капли, летающие по воздуху…

а господин Дени снова поклонился, человек никогда не забывает о своих артистических привычках, никогда не отказывается от них, повернулся на каблуках и, положив руку на сердце, словно в ожидании аплодисментов, еще раз повернулся и пошел к дверям. Но перед тем как выйти, на миг остановился и пробарабанил пальцами отрывок какой-то мелодии на поверхности стекла, и в столовой среди запахов пробежало воспоминание о музыке…

— ему бы еще жабо,

совсем тихо сказала Ада, и господин Дени вышел. Закрыл за собой дверь, но явно не удержался, и все увидели, как на матовой поверхности стекла появляется тень его руки, а пальцы поднимаются и опускаются друг за другом…

тра-та-та-та-а — деревянная притолока слегка задрожала, издавая звуки, и пространство обозначило себя мелодией в ритме его пальцев…

— What a wonderful world, да? — спросила Ханна.

Протянув руку, Анастасия отщипнула сочную виноградину. Слегка сжала зубами, тонкая кожица лопнула, и сок вылился в рот. Проглотила… и лишь тогда ответила Ханне.

— Да. What a wonderful world…

ТРИЛОГ

Господи, хорошо нам здесь быть…

Матфей, 17:4

… с большой террасы на крыше в час заката мы смотрим на море. Этот час — самый подходящий, неотменяемый, потому что уже холодно, хотя зима еще не пришла, и воздух собирает последние остатки тепла, прежде чем разбросать их окончательно, когда светило опустится за горизонт. Наши взгляды прикованы к туманной дали, они обходят береговую линию, скользят по скалам, останавливаясь там, где гнездятся бакланы, и если птица вылетит из гнезда, следят за ней в ее низком полете, прежде чем она нырнет в воду, чтобы поймать ороговевшим клювом-когтем свою добычу. Мы ждем, когда она появится снова, подстерегаем ее точно в том месте, откуда она вынырнет, а это иногда бывает --">