Богомил Николаев Райнов - Тайфуны с ласковыми именами. Умирать только в крайнем случае.

спрашиваю я, не выказывая удивления.

— Абсолютно. И текст шифрованной телеграммы у меня в кармане. Я показал бы вам ее, но в этом нет надобности.

— В сущности, все возможно, — говорю я, немного подумав. — Старина Дрейк однажды выкинул подобный номер. Только тогда крахмала было десять килограммов.

— Да, мне это известно, — кивает Мортон. — Но в данном случае это не номер старины Дрейка. Нам досконально известно, что с исходной базы в Варну был отправлен героин, а не крахмал. И совершенно ясно, что героин превратился в крахмал по пути из Варны.

— Странно…

— Странно может быть для нас. Но не для вас. Однако теперь странное для нас становится легко объяснимым.

— Не смею интересоваться вашими гипнозами, — пытаюсь выиграть время я, — могу сказать только то, что говорил в свое время Дрейку: мои люди абсолютно не интересуются вашим героином. По той простой причине, что использовать его в Болгарии нет никакой возможности.

— Знаю, знаю, я уже слышал об этом от вас, — довольно нетерпеливо прерывает меня Мортон. — Я даже был склонен вам верить. Только времена эти безвозвратно прошли, мистер Питер.

Он смотрит на меня в упор, в его тяжелом взгляде светится откровенная злоба.

— Мы думали, что имеем дело с бандой контрабандистов, тогда как, в сущности, это была ваша разведка… Мы совершили ошибку… Роковую ошибку, надо признаться…

— Разведка? — спрашиваю я наивно. — Вы думаете, что органы разведки будут тратить время на какую-то торговлю наркотиками?

— Но вы тоже совершили роковую ошибку, мистер Питер, — продолжает американец, пропуская мимо ушей мое замечание. — Верно, вы очень удобно устроились в тылу противника. Только забыли обеспечить себе выход на случай крайней необходимости. И теперь вы заплатите за все. Или получите по заслугам, — если для вас предпочтительнее такой оборот речи.

— И вы еще осмеливались упрекать меня в подозрительности… — произношу я с горечью.

— Да, вы подумали о выходе лишь тогда, когда все двери были уже крепко заперты, — продолжает развивать свою мысль Мортон, — и хотя я не питаю особой слабости к юмору, меня просто разбирает смех, когда я вспоминаю ваши наивные попытки получить визу, причем не через кого-нибудь, а через меня. Для путешествия, которое вам предстоит, у вас не будет абсолютно никакой необходимости в визе, мистер Питер!

Он умолкает, смотрит на часы, потом в глубину зала, тонущего в полумраке, и говорит:

— Полагаю, что человек, о котором идет речь, может появиться в любой момент. Поэтому я хочу воспользоваться случаем и не быть к вам слишком строгим хотя бы в последний раз, несмотря на то, что вы этого, конечно же, совсем не заслуживаете. Отпустить вас на все четыре стороны или предложить вам место в нашей системе — это может решить только высшая инстанция. Но в моей власти даровать вам жизнь — я надеюсь, вы даете себе отчет в том, что в данный момент имеете все шансы ее потерять.

Значит, все-таки еще есть одна маленькая дверца, должен был бы сказать сам себе я. Но я не делаю этого, поскольку достаточно ясно сознаю, что это всего лишь воображаемая дверца, мираж для дураков.

В этот момент мне кажется, что в глубине зала мелькает какая-то легкая тень. Неясная тень, которая появилась на мгновение и исчезла за ближайшей бетонной колонной. Возможно, мне это просто показалось, только вряд ли, я вижу, как Мортон устремляет свой взгляд в том же направлении.

— Итак, я готов подарить вам жизнь, мистер Питер. — Мортон снова садится на своего конька. — При одном единственном, но непременном условии: вы нам выложите все, что знаете, так сказать, «всю подноготную». Факты, технические подробности и — самое главное — имена. Совсем не трудно, правда?

— В самом деле, — спешу я согласиться, — но только в том случае, если бы я располагал нужной вам информацией. А я ею не располагаю. И просто не вижу, как бы я мог заслужить высокую честь, которую вы мне оказываете, принимая меня не за того, кем я в действительности являюсь…

— Прекратите вашу болтовню, — обрывает меня Мортон, не замечая, что я, вроде бы бесцельно тычась в разные стороны, приближаюсь к нему почти вплотную. — Говорите прямо: да или нет?

— Вы сами понимаете, сэр, что в данный момент я сгораю от желания сказать «да». Но после моего «да» на меня посыпятся вопросы, я буду вынужден лгать, поскольку мое вранье будет из той области, которая, как я уже вам сказал, --">