Дарья Владимировна Димке - Зимняя и летняя форма надежды

Судьба как форма надежды

«Зимняя и летняя форма надежды» — книга рассказов о детстве. Больше, чем просто рассказов — и больше, чем просто о детстве. Одну за другой читая эти истории, мы можем увидеть, как устроены судьба, любовь и память, как крутятся невидимые колеса великого механизма, срок работы которого намного превышает время отдельной человеческой жизни.

Вспомнить — само по себе означает преобразить. Любовь, отправленная в прошлое, делает его другим, открывает время, отпускает его на свободу. Дает прошлому надежду на будущее. Чтобы сделать это, надо видеть правду. Широко открытые глаза девочки, героини книги Дарьи Димке, видят все — и обыденный абсурд советского быта, и жестокую мудрость выживания, и смешные человеческие слабости, и почти сверхъестественную силу собственных чувств. Это особенная девочка, и, как бы мы ни смеялись на первых страницах, когда она встанет во весь рост — смешно уже не будет. За маленькой фигуркой ребенка в штопаных колготках, постоянно попадающего в дурацкие приключения, есть кое-что другое — точка приложения сил судьбы, мудрый, не имеющий возраста ангел-наблюдатель в человеческом облике.

Жизнь семьи создает ощущение труда поколений — глубокого, внутреннего, очень тяжелого и простого труда. Не только руки зашивают дыры, белят яблони, готовят пищу — без отдыха работает дух. За нелепыми, то милыми, то раздражающими очертаниями быта чувствуется постоянный, иногда непосильный, никогда не прекращающийся труд, который неосуществим в одиночку. Им занята вся семья. Какие-то невидимые земли орошаются, возделываются, и сады цветут на камне. Для этого нужны усилия человека, его героизм и достоинство, парадоксальным образом равные разрушительной силе истории и поэтому могущие с ней совладать. Бабушка и дедушка героини в каком-то конкретном мгновении их жизни, внутри их осуществляющейся судьбы, могли казаться жертвами. Чтобы понять, что они победили, нужно большое время. Чтобы они победили окончательно, нужен взгляд потомков, полный верности и понимания — вопреки всему тому, что, казалось бы, делало это невозможным. Именно такому взгляду дано увидеть, что судьба и есть форма надежды. Эта книга — незабвение, оправдание незабытого. Оправдание не столько личной волей автора, сколько самим фактом того, что автор существует, говорит, пришел вслед за теми, о ком пишет, и теперь уже не они держат на руках свою девочку, а она держит их всех — и книга, созданная ради любимых, возникает благодаря им. Книга наполняет светом прошлое, а прошлое — книгу. Свет идет с двух сторон. Когда он встречается сам с собой, хочется плакать.

В мире детства нет мелкого — точнее, нет того, что было бы лишено смысла. Все малое, давно прошедшее, которое героиня воскрешает, к которому прикасается, уже во второй раз становится огромным: от детского взгляда, так легко увеличивающего и наполняющего смыслом простые вещи, всего шаг до нового зрения, до взгляда в контексте семейной судьбы — любви и боли во времени поколений. Счастье и страдание, юмор и трагизм, неотделимые друг от друга, — это не сиюминутные реакции героев книги на происходящее с ними где-то там, в провинциальном городе на окраине двадцатого века. Это и есть сама книга и тот шанс, который она дает читателю.

Екатерина Боярских

РАССКАЗЫ

Поликлиника

Большую часть детства я провела в районной поликлинике. Это было результатом длинной цепи причин и следствий, распутать которую я не способна. Возможно, все началось с того, что дедушке не с кем было играть в шахматы и он решил воспитать партнера из имеющегося под рукой материала, то есть меня. Или бабушке казалось, что я слишком мало общаюсь со сверстниками и медленно, но верно превращаюсь в маленького, но довольно злобного социопата. Этих «возможно» слишком много, поэтому я начну с конца, с событий, имевших самое прямое отношение к тому, что я стала неотъемлемой частью поликлиники — такой же, как пыльные цветы в коридорах, самодельные плакаты на стенах, --">