Уильям Пол Янг - Хижина

В такой ситуации даже обыденные дела становятся необычными. После обеда Мак вышел на улицу, прилагая недюжинные усилия, чтобы добраться по длинной подъездной дорожке до почтового ящика. Лед как по волшебству превратил это простое ежедневное действие в опасную затею. Мак пытался противостоять буйному напору стихии, словно бросал вызов. Тот факт, что никто не стал свидетелем его отваги, не имел особого значения, но сама мысль об этом вызывала улыбку на его лице.

Ледяные дробинки обжигали щеки и руки, пока он осторожно преодолевал чуть заметные неровности на скользкой подъездной дорожке; он сам себе казался подвыпившим матросом, который настойчиво стремиться попасть в пивную. Когда в лицо бьет ледяной ураган, очень трудно передвигаться с видом непоколебимой уверенности. Буря показала свой нрав, и Мак дважды поднимался с колен, прежде чем наконец-то приник к почтовому ящику, словно это давно потерянный друг.

Он замер, наслаждаясь красотой пейзажа в хрустальной огранке. Все вокруг источало свет и вносило свою лепту в горделивое сияние уходящего дня. Деревья в ближайшем поле облачились в прозрачные мантии и царственно застыли. Ослепительный сказочный мир на мгновение заставил Мака забыть о Великой Скорби.

Он почти минуту сбивал лед, крепко запечатавший дверцу почтового ящика. Как награду за усердие, он достал из ящика конверт с напечатанной на нем фамилией Мака: ни марки, ни штемпеля, ни обратного адреса. С любопытством он надорвал конверт; это было непросто сделать, если принять во внимание, что пальцы свело от холода. Он повернулся спиной к ветру, от которого захватывало дух, встряхнул конверт и на выпавшем прямоугольничке бумаги прочел напечатанные на машинке слова:

Макензи!

Прошла целая вечность. Я скучаю по тебе. В следующие выходные буду в хижине на случай, если ты захочешь повидаться.

Папа

Мак окаменел. Его сковал прилив дурноты, которая быстро переросла в приступ гнева. Он старался не думать об этой хижине, но порой невольно вспоминал о ней, и всегда с недоброй усмешкой. Это, наверное, чья-то злая шутка. А подпись «Папа» просто убивает!

– Идиот, – пробормотал он, подумав о почтальоне Тони, дружелюбном итальянце с добрым сердцем и явным отсутствием такта.

Как он вообще мог опустить в ящик такой странный конверт? На нем даже нет марки. Мак сердито запихнул конверт и записку в карман пальто и повернулся, чтобы начать скольжение в сторону дома. Теперь порывы ветра били в спину. К ящику он пробирался, преодолевая сопротивление урагана, а сейчас ветер подгонял его по скользкому льду в сторону дома.

Мак благополучно преодолел большую часть пути, пока не добрался до того места, где дорожка сворачивала влево и был небольшой уклон. Без всяких усилий он ускорил шаг. Подошвы заскользили, и он чувствовал собственную беспомощность, словно утка на замерзшем водоеме. Отчаянно балансируя руками и стараясь удержать равновесие, Мак понял, что его несет прямо на одинокое дерево, растущее у дорожки, нижние ветви которого он срубил несколько месяцев назад. И теперь оно было готово распахнуть свои объятия, судя по всему, с явным намерением взять небольшой реванш. Оценив ситуацию, он попытался приземлиться на мягкое место – уж лучше получить синяки, чем занозы на лице.

Всплеск адреналина выбил из равновесия, и, словно в замедленной съемке, Мак увидел, как его ноги устремились вверх, будто он попал в ловушку в джунглях. Он ударился затылком и затормозил у самого ствола дерева, которое свысока смотрело на него, как бы выражая легкую досаду.

Мир мгновенно померк, во всяком случае, так показалось Маку. Он лежал, нокаутированный ударом, и смотрел в небо, подставляя пылавшее лицо под ледяную россыпь дождя. Вскоре появилось ощущение странного тепла и покоя, а вспышка ярости погасла.

– Ну и кто здесь идиот? – спросил он себя, надеясь, что никто его не видел.

Струи дождя затекали под пальто и свитер, и Мак понимал, что скоро продрогнет до костей. Он по-стариковски приподнялся на четвереньки, стоная от боли, и лишь сейчас заметил алый след, ведущий к месту его падения. Тупая боль пронзила весь затылок. Он спонтанно протянул руку к голове, и ладонь окрасилась кровью.