Леонид Алексеевич Лушников - След заката

может, и картинка!

— Та-а-ак! Чего-то вы от меня прячете, чего я не знаю. Что-то случилось, пока я шмынял по району?!

— Случилось и хорошее, Леша! — Катерина взяла с комода телеграфный бланк. — Колю из тюрьмы выпустили! Обещал приехать на побывку…

— Но-о-о! — Алексей даже привстал. — А я уж думал, им всем там светит лет по двадцать, как врагам народа. Выходит, побоялись судить. За такое дело выпить не грех. Пойду в погреб за самогоном…

Сумерничали при свете лампы да лампадки возле иконы, горевшей пахуче. Электричество в деревню обрезали еще раньше, чем газ. А вскоре провода сняли со столбов жулики. Теперь, как в старые послевоенные времена, жгли керосин. Алексей, притулившись возле загнета печи с папироской, рассказывал:

— Шарыгин еще один магазин в Темирязевке открыл. Всякой всячиной торгует. Продавцов нанял. Говорит, что скоро в райцентр переедет. Хочет участвовать в выборах… Уже деньги заплатил… Удачливый, ворюга! Лафа теперь ворам да спекулянтам!..

— Откуда деньги берет? — проговорила Катерина.

— Откуда? Поди, Дмитрия Фролова он кокнул в Вербовом ущелье. Дом его прибрал к рукам, а заодно и Груняху. А у Фролова денежка была-а-а! Еще, что ли, налить?! — Зоя, не дожидаясь согласия, разлила самогон, настоенный на зверобое, потом подправила фитиль в лампе. — Эх, черт возьми! — Зоя поднесла стаканчик Алексею и прошлась по избе, неестественно виляя бедрами и сверкая глазами, начинавшими терять синь. — Старые уж мы, а то бы в путаны записалась. А че, Леха! — она подсела рядом. — Может, нам деляну взять да лес валить, а? У тебя же есть… как они, акции… Сейчас кому не лень в тайге лес кромсают и на доллары продают…

— Кишка тонка! — остановила Катерина золовку. — Это тебе не юбкой трясти. Чего там акции?! И ваучеры были, да сплыли. Все давно куплено и разворовано. Скотину надо заводить да усадьбу поднимать…

— К Назарову заходил, — совсем о другом задумчиво проговорил Алексей. — Еще бодрый. Говорит, что нужно с Кедровым переговорить да завод помаленьку поднимать. Борового встретил. Тот тоже об этом толкует. Деньги нужны…

— Ронять всегда легче, чем поднимать, так говорил батя, — перебила мужа Катерина, а Зоя ее поддержала:

— Опомнились! Маринка писала же, что у них такая же разруха. Хотят, чтобы каждый жил сам по себе…

— А чего это мы все за упокой да за упокой, — Катерина подбоченясь вскочила. — Не такое видели! Споем, что ли?! — и она первой затянула любимую песню отца и Трифонова:

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны бушуют у скал.

«Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал…»

Песню, как всегда, подхватила Зоя. Голосище у нее так и не иссяк с годами, а стал еще глубже, манил и звал, как прежде, омутовой заволокой. Алексей подпевал, а в памяти ярились давние годки, когда всей деревней пели ее на поляне возле Бересеньки, сотрясая Айгирский утес. «Куда все делось?!» — пришла горькая мысль.

— Что-то Верунька давно не пишет, — выдохнула Катерина, когда песня кончилась. — Как она там, на Севере-то?

— Сейчас письма-то ходят через пень колоду, — отозвалась Зоя, вставая. — Не переживай! Там она хоть у дела. Северу-то, чать, не дадут засохнуть!..

Утром следующего дня упал сильный мороз на округу и разом остановил незамерзшую еще Бересень, покрыв ее тонким льдом, прозрачным, как стекло. И сразу же притих порог. Только в центральном сливе еще пыхтела и тужилась вода, стараясь перебороть жгучую стужу. Алексей еще затемно встал на лыжи и пошел с деревянной кувалдой глушить на прозрачном льду рыбу. За четверть часа ему удалось возле порожистых ям вытащить из-подо льда щучку и парочку окуньков.

— О-о-о! На ушицу хватит. Надо бы на озера сбегать… — проговорил он, окидывая взглядом широкую пойму Бересени, узкую и скалистую горловину порога, зажатую утесом Айгир-Камня. В его зеркальной стене виделся темным пятном грот, в котором стоял бюст Сталина, припорошенный снегом. Вспомнилось, как районные демократы, шлявшиеся с флагами разных цветов и крикливыми лозунгами, вместо того чтобы приостановить разруху, пытались всячески достать бюст, палили по нему из ружей жаканами, а за спиной у них из последних сил пыхтел и тужился завод, со стоном стараясь продлить свою жизнь, но их это мало интересовало. Не удалось свалить вождя, навеки он сросся с каменной глыбой Айгир-Камня…

Алексей вылез на бугорок. Пора --">