Леонид Алексеевич Лушников - След заката

силой, а где уговором. Многие тогда исчезли, кто ему противился. А нынешней весной привезли его откель-то с дыркой в голове. Тути похоронили в церковной ограде да еще отца Марии, его жены. Говорят, большой человек был в воровском мире. Властью, видать, не поделился, вот и укокошили. А сынок-то под стать отцу. Верховодит теперь он. Вишь, мать привез на могилку… Она-то Озерова так и осталась…

По берегу к церкви, стоявшей по-над кручей, медленно шла Мария Маврина с сыном. Не такая, конечно, как в былые годы в Марьинском, когда приезжали за телом Березина, сейчас она сильно постаревшая и сгорбленная, как будто годы и те несчастья придавили ее всей своей тяжестью. «Вот где их обитель! А Барыкин все гадал… Выходит, потянуло Паляя в родимую сторонку?! И все же шлепнули пахана… Ну и спасибо ему, что дал волю мне!»

— Посторожи, дед моторку, а я на церковь гляну, — сдавленным от волнения голосом попросил Алексей. — Десять минут!..

Алексею вдруг страшно захотелось побывать там, где последняя обитель подельника по побегу из Ямы. Какая-то сила тянула его и толкала.

— Валяй! — махнул рукой старик. — Токо не долго… Старуха уж, поди, извелась вся. А за работу чирик.

— Заметано! — Алексей ухмыльнулся: «Ушлый старик!» Он так же медленно тронулся в гору следом за парочкой.

Возле ворот Алексей чуть-чуть приотстал. Купил в церковном ларечке иконку, постоял, потом вошел в ограду. Церковного кладбища как такового еще не было и деревья, высаженные совсем недавно, голенасто разбрелись вдоль дорожек, посыпанных речным песком. На паперть вышел толстый батюшка, низко поклонился Марии, а с ее сыном поручкался и услужливым жестом пригласил в церковь. Дождавшись, когда они скрылись за высоким проемом настежь открытых дверей, Алексей пошел дальше. В конце утрамбованной дорожки он наткнулся на большую чугунную ограду, за которой лежали две толстые мраморные плиты, исписанные старославянской вязью, а над ними два высоких деревянных креста с латунными обоями. Алексей заходить вовнутрь ограды не стал, остановился возле стойки, похожей на винтовочный трехгранный штык. Хорошо были видны фамилии усопших и захороненных тут.

— Озер и Паляй! — прошептал Алексей, называя старых знакомцев по каторге кликухами.

И опять память четко высветлила: тупичок в Марьинском, расстрел Сазоновым краснухи-зэковоза, режущая боль в бедре, лицо Зарубы, а потом в зоне знакомство с Озеровым, Косаревым и побег… Алексей думал, что все это уже стерлось, покрылось пеплом прожитых лет, ан нет! Все рядом! Сердце надрывно екнуло и ледяные ручейки потекли по жилам. И в памяти Маринка, легкая, как перышко, с искаженным от безысходности лицом!.. Ее глаза… глаза приговоренной к смерти! Алексей облизал губы, будто тронутые пустынным суховеем, круто развернулся и пошел прочь. На взгорке встретился ему старый рыбак, несший на одном плече удочки, а на другом — дремавшего от сытости кота. Алексей протянул старику деньги. Тот пожал плечами и молча двинулся дальше, припрятывая четвертак в фуражку. Отойдя, повернулся и крикнул:

— Там твои возвернулись…

Возле моторки копошились мужики, перекладывая не уснувшую еще стерлядь крапивой.

— Нагулялся? — не поднимая головы, спросил Егор. — А мы вот стерлядкой разжились. А тут старый пень с меня на четвертинку потребовал.

— И с меня взял!..

— Ха-ха-ха! — рассмеялся до слез тесть Егора. — Тут еще те мужички! А Сова первый из них…

Воспоминания Алексея оборвал гудок электровоза, тянувшего за собой товарняк. Наконец-то Алексей тронулся к дому, все еще думая о прошлом. Только у ворот родного дома мысли оставили Алексея. У крыльца его встретила Катерина в накинутой на плечи шубке. «Видать, проглядела все глаза баба!» — подумал Алексей.

— Электричка-то минут двадцать как прошла, а ты где-то пропадаешь? Заждались!

— У моста покурил.

— Завод, поди, жалел?

— Да, ну…

— Жалей не жалей, раз все прокакали! Как съездил-то?

— Нормально! Везде побывал, да мало что узнал, — проговорил Алексей, сбивая веником снег с валенок. — После расскажу.

За стол сели сразу же, как только разобрали покупки. Зоя резала хлеб, испеченный Катериной в русской печи. Хорошо, что Петр Семенович не дал сломать печь, когда дали газ. Сейчас и газ-то отключили. Катерина разливала щи по тарелкам, обе бабы посмеивались, поглядывая на Алексея.

— Я чего, картинка? Или соскучились?

— А --">