Томас Корагессан Бойл - Шинель-2 или Роковое пальто

подцепил какую-то заразу? Шаг за шагом, цок-цок-цок, и вдруг его осенило, в чем было дело. Пальто! Ну конечно же. Подкладка начала истончаться, облезая клочьями как это бывает с мехом шелудивой кошки. Он заметил это утром в фойе министерства – катышки шерсти припорошили ему туфли и штанины брюк словно снегом. Это пальто было никудышное и надо было быть идиотом, чтобы вообще купить его. Но какой у него был выбор? Он зашел в ЦУМ, купившись на рекламу в его витрине: «КАЧЕСТВЕННЫЕ ЗИМНИЕ ПАЛЬТО СОВЕТСКОГО ПРОИЗВОДСТВА» и по приемлемой для него цене. Он припомнил, как его удивило то, какой короткой и малолюдной оказалась очередь и то, с каким выражением недоумения глядел на него продавец, вручая ему это полотняное пальто. – Вам оно не нужно, – сказал продавец с ухмылкой. Он был ровесником Акакия и с усами.

– Не нужно? – смутился Акакий.

– Советское значит отстойное, – пояснил продавец, держась так же развязно, как те подонки, которых Акакий каждый вечер видел в телерепортажах о массовых беспорядках из Америки.

Лицо Акакия вспыхнуло. Он терпеть не мог типов плюющих на общепринятые лозунги, – в данном случае на лозунг: «СОВЕТСКОЕ ЗНАЧИТ ОТЛИЧНОЕ», – и когда ему случалось натыкаться на такого вот диссидента это всегда ввергало его в состояние шока и смятения.

Продавец потер указательным пальцем о большой. – У меня найдется для вас классная вещица, отличного покроя и модная. Это пальто будет служить ещё много лет после того, как этот ширпотреб пойдет на мусорную свалку. Если захотите встретиться со мной в укромном месте, то думаю, я смогу, э ... чем-то помочь вам ... ну, вы меня поняли ...

Боль и потрясение охватившие тогда Акакия были столь же острыми, как если бы его ударило электротоком, словно это была рефлекторная реакция на разряд электродов вживленных в мозг подопытных собак и обезьян в государственной лаборатории. Он покраснел весь аж до самой лысой своей макушки. – Как вы смеете намекать на ... – зашипел он, брызгая слюной, и тут же осёкся, неспособный от перевозбуждения закончить фразу. В отвращении отвернувшись от продавца, он схватил первое попавшееся под руку зимнее пальто и бросился вон, чтобы успеть занять место в нескончаемой уличной очереди.

Вот так он и стал обладателем дрянной тряпки, сидящей на нем так же элегантно, как тент на цирковом шатре. Подкладка была вся в клочьях свалявшейся шерсти, а на месте шва под правым рукавом зияла дыра, похожая на рваную рану. Ему следовало быть осмотрительнее и лучше контролировать свои эмоции, нужно было прийти туда в другой день. Сейчас, когда он быстро шагал по улице Герцена, машинально обняв себя за плечи, он решил, что завтра утром заглянет к портному Петровичу. Подшить тут, подштопать там, может, укрепить подкладку, и, глядишь, пальтишко будет как новенькое. Кого волнует, что оно мешковатое и старомодное? Он же не стиляга. – Да, к Петровичу, – подумал он. – Прямо с утра.

Акакий проснулся ровно в семь утра – комната задубела от холода, кисловатым духаном постного картофельно-лукового супа несло из совсем неуместных мест. На улице, конечно, ещё было темно. В это время года рассветало только в девять, а снова темнело в пол – третьего дня. Он оделся при свете свечки, застелил кровать и подогрел себе на завтрак гречневой каши с прокисшим молоком. Обычно он завтракал в своем закутке коммунальной кухни, но сегодня утром воспользовался компактной походной электроплиткой, постеснявшись пройти по коридору и побеспокоить соседей – Романовых, Ерошкиных и пожилого Стаднюка. Выскользнув за дверь десятью минутами спустя, он услышал как Ирина Ерошкина своим визгливым голосом пилила своего благоверного: – Вставай, Сергей! А ну подымайся, пьяная ты скотина! На завод пора! На работу! Совсем забыл что это такое?

На улице было где-то под тридцать градусов мороза. Акакий натянул два свитера поверх своего шерстяного костюма стандартно- коричневого цвета (министерские острословы называли его говняно-коричневым) и все равно холод заставлял его пританцовывать. Утешения ради надо сказать, что на улицах полно было и других плясунов, трясунов, бегунов и прыгунов, которые все будто угорелые спешили добраться до теплых помещений, пока не лопнули от мороза, как это бывает с дешевым стеклом. Увы, Акакия это не утешало. На момент, когда он словно доктор Живаго, драпающий от Красных партизан,