Эдуард Лимонов - Палач

Эдуард Лимонов Палач

Предисловие

Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.

Впервые мой «Палач» вышел по-французски в 1986 году. Издательство Ramsay, опасаясь цензуры, стыдливо назвали его «Оскар и женщины», а сделанные с моим участием откровенные фотографии для прессы были единодушно отторгнуты французскими печатными СМИ, несмотря на то что издания признавали их дикую субверсивную красоту. Осмелился напечатать одну только фотографию французский журнал «Плейбой».

Для сравнения — схожий по зловещему изображению нью-йоркского светского общества роман Тома Вулфа «Костер тщеславия» (The Bonfire of the vanity) вышел на год позже, в 1987 году, а роман Брета Истона Эллиса «Американский психопат» — только в 1991-м.

«Палач» был издан в России издателем А. Шаталовым (издательство «Глагол»), тиражи сменяли друг друга чуть ли не ежемесячно, У меня сохранилась книга, в которой тираж обозначен 250 000 экземпляров. Всего было продано тогда свыше миллиона «Палачей».

Книга не переиздавалась чуть ли не два десятилетия. Предлагаю вашему вниманию, читатели.

И еще, главное, — помимо социальной сатиры и откровенных, не для до восемнадцатилетних, сцен, «Палач» еще и мощный тугой детектив.

Книга не постарела, как обыкновенно бывает с книгами. Как удав, мускулистыми кольцами она сжимает читателя, грозя раздавить.

И плюс еще: у меня сохранилась обложка французского издания. Она настолько выразительна, что мы решили ее воспроизвести.

Эдуард Лимонов

Глава первая

1

Когда он допил третий кофе, часы показали час ночи. Одна дверь в зал «Макдональдса» была открыта, и с 59-й улицы доносило к Оскару все тот же монотонный шум сентябрьского нью-йоркского теплого дождя, перемежаемый иногда всплесками колес автомобилей, имевших неосторожность проехать слишком близко к тротуару и попавших в яму с водой. Оскар знал, что там, напротив дверей, в асфальте есть яма.

Кроме него, в зале было только трое посетителей, полузаснувших над своими биг-маками и гамбургерами в окружении красных, желтых и синих пластиковых стульев. Полусумасшедший старик, неряшливый, седой и косматый, такой же завсегдатай именно этого «Макдональдса», как и Оскар, они даже раскланивались иногда и бормотали друг другу при встрече нечто похожее на «хэлло», и еще два человека, пришедших вместе: пожилой шофер такси и молодой парень в черной кожаной куртке. Оскар видел, как оба вылезали из желтого кеба. Сейчас они вяло жевали, почти не разговаривая. Временами Оскару казалось, что парень — сын шофера, но, пораздумав, Оскар тотчас же менял мнение и допускал, что парень — его приятель, однако через несколько взглядов сомневался опять…

В сущности, Оскару было о чем задуматься и без того, чтобы ломать себе голову над тем, состоят ли двое из посетителей «Макдональдса» в родственной связи или нет. Двенадцать часов назад Оскар взял из банка последние пятьдесят долларов — остаток последнего анэмплойментчека. Следовало подумать, как жить дальше.

Оскар досадливо поморщился. Собственно, выход был только один. Скучный, отвратительный, обычный, как всегда, — найти работу. Самое лучшее, на что он может рассчитывать, — место официанта в одном из гомосексуальных ночных баров в даунтаун, у самой Хадсон-ривер. Если ему повезет, конечно. Ночная работа, мизерное жалованье и довольно приличные чаевые. Похлопывания по заднице, щипки и заигрывания лысых атлетов-интеллектуалов из Гринвич-Вилледж его уже давно перестали раздражать, но запрягаться опять в работу после целого года хотя и стеснительной и бедной, но достаточно свободной жизни на анэмплойменте Оскару ужасно не хотелось.

Он способен был терпеть, по натуре Оскар был терпеливым человеком, однако он жил уже на Западе шесть лет. Шесть лет, сцепив зубы, ожидал пришествия не совсем понятного ему самому чуда… Только совсем недавно Оскар наконец понял, что у него нет никаких перспектив. Работать официантом можно еще лет тридцать. Оскару нужен был счастливый случай.

— Ебаная старая жопа! — вдруг крикнул парень и швырнул свой поднос с остатками гамбургера, недопитым кофе и рассыпанным фрэнч-фрайс в --">