Владимир Прудков - Дoрoгoй дaльнeю

возможно. Может, и медведи уже швейцарами работают. Жизнь пошла занятная, как в цирке. Кругом жонглеры, режиссеры, дрессировщики.

«Зайти, что ль, поглядеть на медведя-швейцара?» — прикинул Иван, а ноги уже сами вели к подземному переходу. Отдал рубль какой-то нищей бабке. А дальше мужик сидит, в синих очках, молотит под слепого.

— Ты, мужик, не придуряешься?

Тот помотал головой: нет. Иван и ему дал рубль. «Ладно, — решил по ходу. — Зайду на экскурсию». Дорого, конечно, но плевать. Надо расслабиться, снять напряжение. Жрать он не собирается. Ну там какой-нибудь простенький салатик закажет. И стакан водки хряпнуть. Конечно, можно поискать поблизости дешевую забегаловку. Но прямо какое-то отвращение к экономии. Вся эта экономия, подсчет копеек, латание дыр — так все обрыдло. Плевать на деньги. Как пришли, так и уйдут.

А еще не вовремя припомнил он, что их директор, Петрович, тоже в городе «оторвался». Попал в какое-то казино или черт его дери куда, и просадил весь кредит, который взял в банке для колхоза. И ничего. Как с гуся вода. По пьяне про его подвиги поведал тот же Костя. Любит, говорит, наш Петрович на «зеро» ставить, а еще пуще на «ва-банк» идти. Все директорские тайны выдал. И он, Иван, сейчас оторвется. Главное сделал: дочь удовлетворил в финансовых запросах.

Взошел на парапет, вломился в первые попавшиеся двери и спросил у сидевшей за барьерчиком милой женщины:

— Ну и где тут у вас медведи?

— Три дня назад съехали, — ответила та. — Агитационную работу закончили, теперь в парламенте заседают.

— Да? — удивился он. — А я слышал, они швейцарами у вас работают.

— Может, вам ресторан нужен? — с улыбкой спросила дежурная. — Тогда выйдите и войдите в следующие двери. А здесь — гостиница.

Иван прошел по парапету, увидел через большое стекло сидящих в зале людей и вошел в ресторан. С разочарованием узрел на месте «медведя» обыкновенного дядьку, пусть сутуловатого, действительно похожего на топтыгина, но вполне из себя человека.

— Здрасьте! — сунул ему червонец. — Сто грамм у вас тут можно выпить?

Швейцар в прищур посмотрел на бумажку, взял двумя пальцами в перчатке и кивнул: «Проходи». Иван снял куртку и гардеробщице еще отдал червонец. Можно было и не давать. Но раз этому амбалу сунул, пожилой женщине грех не подать. Причесался у зеркала, оглядел себя критически и остался доволен. Собираясь в город, он надел новый, еще ни разу не надеванный свитерок, который на день рождения подарила Лена (разумеется, на его же деньги). Джинсы были, как у молодых, с карманами и заклепками. Ну, туфли, конечно, не чищены. Да пойдет. На груди, на новом свитере, красовался портрет какого-то бородатого разбойника. Теперь-то он знает, кто это. Но тогда еще не знал.

Сел с краю за свободный столик и заказал… но не сто грамм, как объявил швейцару, а целую поллитру. Что ему сто грамм? Как слону дробина. Фужер большой стоял, видимо, для пива. Он налил в этот фужер водки и заглотил одним махом. Закуску пока не принесли. Иван взял с тарелки тонкий ломтик хлеба и намазал его горчицей. Отлично! Откинулся на спинку стула, огляделся…

Насчет цыган дачник не обманул. На небольшой эстраде, в глубине зала, трудились трое смуглых, худощавых, будто недокормленных парней в ярких рубашках. Один пиликал на скрипке, второй истязал «семиструнную», а третий барабанил по клавишам пианино. У микрофона стояла чернобровая цыганка с голыми плечами и пела веселую современную песенку: «а в ресторане, а в ресторане, а здесь гитары, а здесь цыгане.»

Закончив, спустилась с эстрады, села за столик и, как обыкновенная клиентка, заказала что-то подошедшему официанту. Иван засмотрелся на нее и невольно стал сравнивать с женой. Пожалуй, по возрасту одинаковые. Но Галина придавлена заботами. Ей не до любви. Она уже давно зазывающе не улыбается, не щекочет ему подмышки. И в самый разгар любовной страсти шепчет что-нибудь из текущего: «Ой, Ваня, я, кажется, свет в сарае забыла выключить». — «Да и шут с ним!» — «Нет, колесико-то на счетчике крутится».

К певице подходили посетители. Она приятно улыбалась, никому не отказывая в дружеском слове. Народ вокруг собрался какой-то особенный, яркий, беззаботный. Впрочем, Иван плохо различал. Все они для него, как китайцы, были на одно лицо. Он выпил еще фужер, опять засмотрелся на цыганку и поднялся, решив к ней подойти. «Все подходят, а я что — лысый?»

— Заказы на песни принимаете?

— Я сейчас --">