Амаяк Тер-Абрамянц - Сука

Амаяк Тер-Абрамянц СУКА

Она была коротконогая, длиннобрюхая — похожая на таксу, но крупнее и круглее. И будто случайно ляпнутые пьяным маляром три обширных желтых пятна на белой короткой шерстке также свидетельствовали, что вся она — следствие случайной игры природы и обстоятельств, а никак не осознанного, продуманного отбора, дающего чистопородные экземпляры, которых холят и лелеют хозяева, как членов семей или, по крайней мере, как ценный капитал. Около года назад она случайно забрела на территорию городской подстанции скорой помощи номер два, и фельдшер Амосов угостил ее частью своего бутерброда. С тех пор она здесь постоянно крутилась. Шофера, фельдшера (профессиональный жаргон свят!) и врачи ее подкармливали. Она получила кличку — Анка, не без намека на заведующую подстанции Анфису Петровну, каковой, впрочем, в присутствии начальства никто, естественно, не пользовался. Заведующая же постановила прозвать ее Зорькой. С тех пор официально, в разговорах при заведующей, она именовалась Зорькой, а за глаза Анкой, Анфисой Петровной. Впрочем, отзывалась она на оба имени. С веселым лаем Анфиска-Зорька часто провожала выездные бригады на очередной вызов и встречала въезжающие на территорию машины. К ней привыкли. И Анфиска привыкла к подстанции. Сколько бы ни бегала по району, всегда возвращалась сюда и больше чем на день никогда не пропадала. Она исследовала двор подстанции от желтого домика диспетчерской до главного здания подстанции из кирпича цвета запекшейся крови, основательного и прочного, служившего до революции туберкулезным госпиталем, и любимым ее местом стало пространство между гаражами и стеной, куда почти не заходили люди и где росла высоченная трава, над которой летали бабочки-капустницы. Люди здесь пахли по-разному. Большие громкоголосые — бензином и чем-то съедобным, люди в белых халатах — бензином и еще чем-то, как ящики, которые они носили — это был странный и тревожный запах, и она их побаивалась. Она научилась различать машины с красной полосой и, встречая их на улице, бродяжничая в кампании таких же бездомных, но менее удачливых собак, всегда выныривала вперед и приветственно лаяла. В общем, ее жизнь можно было бы назвать счастливой до того момента, когда на территории подстанции появился тот здоровенный кобель. Раньше его никто не видел.

Шофера гоготали и толкали друг друга в бока, глазея со скуки, как он ее вяжет.

— Гля-ка, гля-ка, как он ее прет! Такой здоровый на такую!..

— Эй, Тань, гля-ка! — махнул озорник Валерка проходящей фельдшерице.

Татьяна Грекова, баба видная и молодая, в разводе, хоть и с двумя детьми, проходя, скользнула взглядом, и краска ударила ей в лицо:

— Ну, бесстыжие! Ну, бесстыжие! — крикнула яростно и отвернулась.

— Га-га-га! Гы-гы-гы!..

Скоро у Анки появился живот с торчащими черными сосками, который день ото дня становился все больше и больше, а соски все длиннее.

— А как она рожать-то будет? — тревожились женщины подстанции — кавалер-то раз в десять больше ее!..

— Задействуем спецбригаду, Веточкина или Гринберга — они все умеют…

— А что со щенятами?…

— Ну, разберут… кто-нибудь…

— Я бы себе взяла на дачу, — прикидывала Анфиса Петровна, — да у меня уже там один зверь — Лорд, он же сразу загрызет!..

В тот летний день вызовов поступало немного и во врачебной комнате отдыхало несколько докторов. Молодой и красивый доктор Сковорода и Мария Викторовна Свентицкене беседовали. Доктор Сковорода возлежал на топчане, а Мария Викторовна, плотная белокурая женщина лет сорокапяти, сидела у окна, вязала месяц назад родившейся внучке шерстяные носочки. Свентицкене расспрашивала нового доктора о том, давно ли он закончил институт и откуда родом.

— У меня отец полковник, — гордо заявил Сковорода, — Мы в Прибалтике жили.

— А где? — поинтересовалась женщина.

— В Каунасе, у литовцев. Да все прибалты — гады, — лениво махнул рукой Сковорода, — не любят нас.

— Да вы что! — ахнула Свентицкене, литовка по происхождению, только сейчас осознав, что никто ее за литовку здесь не принимает, просто ее фамилия кажется всем странной.

— Не то, что в Баку! — не обратив внимания на ее реакцию, продолжал Сковорода. — Вот там нас любят! — как праздники какие — на каждом углу красные знамена развешивают! Любят нас там! — с удовлетворением повторил.

— Кого это нас? — с усмешкой спросил доктор --">