Луи Бриньон - Ангел Ваня

Луи Бриньон Ангел Ваня

Глава 1

Онаил Митятюля, человек небольшого роста, худощавый с необычно приподнятым лбом и густой шевелюрой, с ярко выраженным удовольствием вслушивается в собственные слова.

– Главный редактор Московского международного книжного издательства! Чёрт, звучит неплохо…

Стоя на кухне, одетый в фартук и держа в руках половник, Митятюля раз за разом громко повторяет эти слова.

Он провёл последние 20 лет, работая в должности корректора. И чуть ли не все эти годы, Митятюля мечтает о должности главного редактора. Высокая зарплата. Уважение всего штата служащих редакции. Постоянные поездки за рубеж. Встречи со знаменитыми писателями. Он представляет, как сидит с ними за одним столом и положив ногу на ногу, ведёт равную беседу. Он видит, как писатели внимательно вслушиваются в его речь и согласно кивают головой, говоря: «Да, Онаил Андрианович! Будет так, как вы скажете!»

Он не думает о том, что за это время, ничего не изменилось, что он всё так же работает в должности корректора, одного из многих, и, скорее всего, уйдёт на пенсию в этой должности.

Он не думает о том, что в редакции к нему относятся с полным равнодушием. Его попросту никто не замечает. Или замечают, когда передают очередную рукопись. Но не больше, чем горшок с растениями или вешалку, которая стоит в комнате много лет. Он об этом не думает. Он мечтает. Он мечтает о должности главного редактора издательства.

Митятюля не замечает, что широко улыбается, как не замечает и грозного взгляда своей жены, высокой, обаятельной женщины с безукоризненно правильными чертами лицами, застывшей на пороге кухни.

– Онаил!

От неожиданно раздавшегося голоса, Митятюля вздрогнул и выронил половник. Раздался звонкий стук. Половник покатился по полу. Уткнувшись в газовую плиту, он остановился. Митятюля посмотрел на половник, а потом поднял взгляд выше.

– Горит,…горит же чёрт…

Митятюля спохватился и бросился к духовке, из которой валил густой дым. Он, беспрестанно суетясь, открыл дверцу духовки. Дым повалил сильнее. Митятюля схватил, какую то тряпку, лежащую на столе и, сунув её в духовку, вытащил блюдо с жарким. Жаркое, обжигаясь, он поставил на кухонный стол и тут же отдёрнул от него руки и начал на них дуть.

Как предполагалось, это должен был быть, запечённый гусь, приготовленный по особому рецепту Митятюли. Он посмотрел на жаркое, вернее на то, что выпеклось из гуся, затем перевёл взгляд на жену. Госпожа Митятюля, лишь укоризненно покачала головой.

– Чего… Ленусь? – Митятюля развёл руками в сторону, – Что не так? Гусь как гусь. Мне кажется, он…неплохо выглядит.

– Гусь? – жена косо на него посмотрела, затем ткнула указательным пальцем правой руки на маленькую, чёрную обугленную массу и с сарказмом добавила: – Может он, и был гусём, но сейчас его даже курицей назвать язык не поворачивается. Приберись, а лучше выкинь своего гуся.

– А что я детям скажу? Я ведь я обещал им на ужин гуся.

Госпожа Митятюля развела руками, словно говоря: «как заварил кашу, так и расхлёбывай». Она, собрала волосы на затылке и одним движением закрепила их. Затем, повернулась, и легко покачивая стройными бёдрами, вышла из кухни.

– Ты всегда бросаешь меня, когда возникают проблемы! – закричал ей вслед Митятюля. Его охватило раздражение, но оно сразу же прошло, когда он увидел как жена возвращается обратно.

– Я так и знал, что ты передумаешь, – Митятюля торжествует. Он надеется, что она подойдёт и обнимет его. Он уже протягивает руки ей навстречу, когда раздаётся гневный голос жены:

– Что это? – она указывает пальцем на почерневший кусок материи, с помощью которого Митятюля вытаскивал гуся.

– Как что? Разве не видно, что? – слегка издевательски поинтересовался Митятюля. На губах у него заиграла насмешливая улыбка, но она мгновенно испарилась, как только раздался рассерженный голос жены:

– Это моя скатерть! Моя любимая скатерть!

– Правда? А я и не знал! Я тебе другую куплю…

– Не надо мне другой, – гневно закричала на него жена, – всё, с меня хватит твоих кулинарных опытов. Чтобы духу твоего на кухне не было, понятно? Я не шучу Онаил. Не смей больше заходить сюда.

– А где я буду, есть? – осторожно поинтересовался Митятюля. Он видел, в каком состоянии находится жена, и поэтому не хотел затевать с ней ссору.

– Там где и всегда. В столовой!

– Конечно. Как скажешь милая! – настороженно озираясь на жену, Митятюля засеменил --">