Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты

ARTHUR KOESTLER Артур Кестлер DARKNESS AT NOON Слепящая тьма The First Hearing ДОПРОС ПЕРВЫЙ Nobody can rule guiltlessly. Всякий правитель обагрен кровью. SAINT-JUST Сен-Жюст 1 1 THE CELL DOOR SLAMMED BEHIND RUBASHOV. Дверь камеры, лязгнув, захлопнулась. He remained leaning against the door for a few seconds, and lit a cigarette. Рубашов привалился к двери спиной, постоял так несколько секунд и закурил. On the bed to his right lay two fairly clean blankets, and the straw mattress looked newly filled. Справа от него, на узкой койке, лежали два застиранных одеяла и набитый свежей соломой тюфяк. The wash-basin to his left had no plug, but the tap functioned. Слева торчал водопроводный кран, железную раковину изъела ржавчина. The can next to it had been freshly disinfected, it did not smell. Возле раковины стояла параша, ее совсем недавно дезинфицировали: он почувствовал запах хлорки. The walls on both sides were of solid brick, which would stifle the sound of tapping, but where the heating and drain pipe penetrated it, it had been plastered and resounded quite well; besides, the heating pipe itself seemed to be noise-conducting. Кирпичные стены глушили звук, но зато по штукатурке у труб отопления перестукиваться было, наверное, можно, да и трубы, разумеется, были звукопроводными. The window started at eye-level; one could see down into the courtyard without having to pull oneself up by the bars. Окно начиналось на уровне глаз, и он мог выглянуть в тюремный двор, не подтягиваясь вверх на прутьях решетки. So far everything was in order. Все нормально, заключил он. He yawned, took his coat off, rolled it up and put it on the mattress as a pillow. Рубашов зевнул, снял пальто, свернул его и пристроил в головах койки. He looked out into the yard. Потом внимательно оглядел двор. The snow shimmered yellow in the double light of the moon and the electric lanterns. Подсвеченный лучами фонарей и луны, снег отливал синеватой желтизной. All round the yard, along the walls, a narrow track had been cleared for the daily exercise. Вдоль стен тянулась расчищенная тропка значит, здесь разрешались прогулки. Dawn had not yet appeared; the stars still shone clear and frostily, in spite of the lanterns. До рассвета было еще далеко; звезды, несмотря на блеск фонарей, льдисто и ясно сверкали в небе. On the rampart of the outside wall, which lay opposite Rubashov's cell, a soldier with slanted rifle was marching the hundred steps up and down; he stamped at every step as if on parade. По узкому проходу на внешней стене, которая возвышалась против его камеры, вышагивал, словно на параде, часовой - сто шагов вперед и сто назад. From time to time the yellow light of the lanterns flashed on his bayonet. Временами желтый свет фонарей поблескивал на штыке его винтовки. Rubashov took his shoes off, still standing at the window. Не отходя от окна, он снял башмаки. He put out his cigarette, laid the stump on the floor at the end of his bedstead, and remained sitting on the mattress for a few minutes. Потом устало опустился на койку, положил у ее изножия окурок и несколько минут просидел не шевелясь. He went back to the window once more. А потом еще раз подошел к окну. The courtyard was still; the sentry was just turning; above the machine-gun tower he saw a streak of the Milky Way. Тюремный двор был тих и безлюден; часовой начинал очередной поворот; вверху, над зубцами сторожевой башни, серебрился ручеек Млечного Пути. Rubashov stretched himself on the bunk and wrapped himself in the top blanket. Наконец он лег, вытянул ноги и плотно укутался верхним одеялом. It was five o'clock and it was unlikely that one had to get up here before seven in winter. Его часы показывали пять, и вряд ли здесь подымали заключенных раньше семи, особенно зимой. He was very sleepy and, thinking it over, decided that he would hardly be brought up for examination for another three or four days. Он проваливался в сонное забытье и подумал, что его не вызовут на допрос по крайней мере дня три или четыре. He took his pince-nez off, laid it on the stone-paved floor next the cigarette stump, smiled and shut his eyes. Сняв пенсне, он положил его на пол, улыбнулся и закрыл глаза. He was warmly wrapped up in the blanket, and felt protected; for the first time in months he was not afraid of his dreams. Ему было тепло и удивительно покойно, первый раз за многие месяцы он засыпал без страха перед снами. When a few minutes later the warder turned the light off from outside, and looked through the spy-hole into his cell, Rubashov, ex-Commissar of the People, slept, his back turned to the wall, with his head on his outstretched left arm, which stuck stiffly out of the bed; only the hand on the end of it hung loosely and twitched in his sleep. Когда надзиратель, не входя в камеру, выключил свет и заглянул в очко, Рубашов, бывший Народный Комиссар, спал, повернувшись спиной к стене и положив голову на левую руку, - рука окостенело вытянулась над полом, и только безвольно опущенная ладонь слегка подергивалась. 2 2 An hour earlier, when the two officials of the People's Commissariat of the Interior were hammering on Rubashov's door, in order to arrest him, Rubashov was just dreaming that he was being arrested. А за час до этого, когда два работника Народного Комиссариата внутренних дел стучались к Рубашову, чтобы арестовать его, --">