Кен Элтон Кизи - Пролетая над гнездом кукушки - английский и русский параллельные тексты

Ken Kesey Кен Кизи One flew over the cuckoo's nest Пролетая над гнездом кукушки Part 1 1 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ They're out there. Они там. Black boys in white suits up before me to commit sex acts in the hall and get it mopped up before I can catch them. Черные в белых костюмах, встали раньше меня, справят половую нужду в коридоре и подотрут, пока я их не накрыл. They're mopping when I come out the dorm, all three of them sulky and hating everything, the time of day, the place they're at here, the people they got to work around. Подтирают, когда я выхожу из спальни: трое, угрюмы, злы на все - на утро, на этот дом, на тех, при ком работают. When they hate like this, better if they don't see me. Когда злы, на глаза им не попадайся. I creep along the wall quiet as dust in my canvas shoes, but they got special sensitive equipment detects my fear and they all look up, all three at once, eyes glittering out of the black faces like the hard glitter of radio tubes out of the back of an old radio. Пробираюсь по стеночке в парусиновых туфлях, тихо, как мышь, но их специальная аппаратура засекает мой страх: поднимают головы, все трое разом, глаза горят на черных лицах, как лампы в старом приемнике. "Here's the Chief. - Вон он, вождь. The soo-pah Chief, fellas. Главный вождь, ребята. Ol' Chief Broom. Вождь швабра. Here you go, Chief Broom. ..." Поди-ка, вождек. Stick a mop in my hand and motion to the spot they aim for me to clean today, and I go. Суют мне тряпку, показывают, где сегодня мыть, и я иду. One swats the backs of my legs with a broom handle to hurry me past. Один огрел меня сзади по ногам щеткой: шевелись. "Haw, you look at 'im shag it? - Вишь, забегал. Big enough to eat apples off my head an' he mine me like a baby." Такой длинный, яблоко у меня с головы зубами может взять, а слушается, как ребенок. They laugh and then I hear them mumbling behind me, heads close together. Смеются, потом слышу, шепчутся у меня за спиной, головы составили. Hum of black machinery, humming hate and death and other hospital secrets. Гудят черные машины, гудят ненавистью, смертью, другими больничными секретами. They don't bother not talking out loud about their hate secrets when I'm nearby because they think I'm deaf and dumb. Когда я рядом, все равно не побеспокоятся говорить потише о своих злых секретах - думают, я глухонемой. Everybody thinks so. И все так думают. I'm cagey enough to fool them that much. Хоть тут хватило хитрости их обмануть. If my being half Indian ever helped me in any way in this dirty life, it helped me being cagey, helped me all these years. Если чем помогала мне в этой грязной жизни половина индейской крови, то помогала быть хитрым, все годы помогала. I'm mopping near the ward door when a key hits it from the other side and I know it's the Big Nurse by the way the lockworks cleave to the key, soft and swift and familiar she been around locks so long. Мою пол перед дверью отделения, снаружи вставляют ключ, и я понимаю, что это старшая сестра: мягко, быстро, послушно поддается ключу замок; давно она орудует этими ключами. She slides through the door with a gust of cold and locks the door behind her and I see her fingers trail across the polished steel - tip of each finger the same color as her lips. С волной холодного воздуха она проскальзывает в коридор, запирает за собой, и я вижу, как проезжают напоследок ее пальцы по шлифованной стали - ногти того же цвета, что губы. Funny orange. Оранжевые прямо. Like the tip of a soldering iron. Как жало паяльника. Color so hot or so cold if she touches you with it you can't tell which. Горячий цвет или холодный, даже не поймешь, когда они тебя трогают. She's carrying her woven wicker bag like the ones the Umpqua tribe sells out along the hot August highway, a bag shape of a tool box with a hemp handle. У нее плетеная сумка вроде тех, какими торгует у горячего августовского шоссе племя ампква, -формой похожа на ящик для инструментов, с пеньковой ручкой. She's had it all the years I been here. Сколько лет я здесь, столько у нее эта сумка. It's a loose weave and I can see inside it; there's no compact or lipstick or woman stuff, she's got that bag full of thousand parts she aims to use in her duties today - wheels and gears, cogs polished to a hard glitter, tiny pills that gleam like porcelain, needles, forceps, watchmakers' pliers, rolls of copper wire... Плетение редкое, я вижу, что внутри: ни помады, ни пудреницы, никакого женского барахла, только колесики, шестерни, зубчатки, отполированные до блеска, крохотные пилюли белеют, будто фарфоровые, иголки, пинцеты, часовые щипчики, мотки медной проволоки. She dips a nod at me as she goes past. Проходит мимо меня, кивает. I let the mop push me back to the wall and smile and try to foul her equipment' up as much as possible by not letting her see my eyes - they can't tell so much about you if you got your eyes closed. Я утаскиваюсь следом за шваброй к стене, улыбаюсь и, чтобы понадежней обмануть ее аппаратуру, прячу глаза - когда глаза закрыты, в тебе труднее разобраться. In my dark I hear her rubber heels hit the tile and the stuff in her wicker bag clash with the jar of her walking as she passes me in the hall. В потемках она идет мимо меня, слышу, как стучат ее резиновые каблуки по плитке и брякает в сумке добро при каждом шаге. She walks stiff. Шагает деревянно. --">