Катарина Сусанна Причард - Австралийские рассказы

Австралийские рассказы

Катарина Сусанна Причард

«Миссия миссис Гранди»

— Тогда золотые россыпи были только-только открыты, и священники здесь жили дружной семьей, — сказал Мик Райан. — Католический поп покуривал сигары, ходил на скачки, пил в баре вместе с рабочими приисков и старателями, а протестантский пастор не постеснялся разыграть бочонок пива в пользу церкви.

— Заливаешь!

Сомнение только подхлестнуло Мика.

Мы сидели в Далеком под навесом из виноградных лоз, на парусиновых стульях. Перед нами, залитая лунным светом, лежала широкая дорога, росший посередине ее сухой эвкалипт казался серебряным на фоне темных холмов. В темноте светились только огоньки папирос и трубок. Впрочем, на крюке над входом в бар висел старый фонарь, указывая путникам, что здесь находится гостиница Райана, единственная на всем долгом пути от Кулгарди до побережья.

— Это сущая правда, — сказал Мик и в его голосе зазвучало лукавство. — Преподобный Том Харти попросил О’Каллагана, который содержал пивную в Кулгарди, внести свою лепту на строительство англиканской церкви.

О’Каллаган ответил, что он католик и не может жертвовать на строительство протестантской церкви, но что он даст преподобному Тому бочонок пива — разыграть в лотерею. Так и сделали, и розыгрыш бочонка принес сто фунтов. Пресвитерианцы немало пошумели по этому поводу. А вот еще был у нас методист-проповедник, как же его звали?

— Его преподобие Бенджамен Сперроу^[1], — донесся с крыльца голос миссис Райан.

Она сидела на ступеньке, прислонясь к стене, отдыхая после целого дня работы на кухне. Свет от керосиновой лампы, висевшей где-то в глубине дома, очерчивал золотой каймой ее голову и плечи, озарял огрубевшие от работы руки, неподвижно лежавшие на коленях, но лицо ее, повернутое к Мику, оставалось в тени.

— Именно, его преподобие Бенджамен Сперроу, — согласился Мик.

— Хотя ты, Майкл, всегда называл беднягу Сприггом, — напомнила Мэри.

— Спригг или Сперроу, какая разница, — сказал Мик. — Впрочем, уж кому-кому, а ему попалось подходящее имя. Настоящий был задиристый воробей. Гордился своими трудами на ниве господней и презирал прочую священническую братию, жившую в настоящем дьявольском пекле, каким был в ту пору Кулгарди. Правда, он сильно изменился после того, как побывал в Далеком в то рождество, когда венчалась Китти Нанкарроу, а Корни Вест погорел.

В темноте послышался смешок.

— И поделом ему, — сказала Мэри Райан. — Что это за человек, который говорит женщине, да еще самой порядочной во всей округе, что он, видите ли, не может осквернить себя пребыванием в ее доме?

— Корни? — вдруг воскликнул Крупинка О’Брайен. — А что с ним потом сталось? Он жил в Дей Доуне, когда мне там повезло. Он и Чарли Гусь открыли в поселке тайный игорный дом и без разрешения торговали спиртным. Ну и играли же они! Во что угодно! У Чарли была старая гусыня, которую он выдрессировал клевать камешки, и вот мы держали пари — какой она клюнет первым. У Корни однажды играли в покер день и ночь напролет. Целых три недели. Мексиканец Джек проиграл тогда самородок в сто пятнадцать унций.

— Мексиканец Джек? Это тот парень, который приспособил туземок добывать ему золото на россыпях в Кью?

— Он самый. Долговязый такой американец. Разгуливал в бумажных подштанниках и сапогах, с красным платком на голове. Он заставлял двух-трех туземок волочить по земле сучковатые ветки, а сам шел за ними и подбирал золото, которое им удавалось вывернуть из земли.

— Говорят, он с их помощью подбирал недурные штучки, — сказал Джим.

— И большая часть их перекочевывала к Корни, — продолжал Крупинка. — Ну и жулик был этот Корни! Из породы разорившихся аристократов-шулеров, но чертовски остроумный. Ребята вокруг него помирали со смеху, пока он обирал их до нитки. Однако, когда пришло время рассчитываться, обнаружилось, что мексиканец Джек тяжеловес. Поразмыслив в трезвую минуту, сколько мог стоить --">