Юрий Леонтьевич Солоневич - Зона тени

обязано считаться с нашими желаниями.

Арсений никогда больше не встретился с Гришкой. А позже узнал, что вечером того же дня тот умер "от отравления алкоголем и легколетучими продуктами". И ещё через два дня его похоронили без почестей и лишнего шума, на "последнем месте работы".

Никто покойника не отпевал и тем более не оплакивал.

Один из его коллег, прикапывая неокрашенный крест из грубых сосновых брусков, сказал:

-- Надо было хоть на станке прострогать.

На что лысый старик бросил:

-- Осиновый кол надо было.

-- Почему осиновый?

-- Чтобы не вылез, иуда.

И старик злобно плюнул в не зарытую до конца могилу.

2.1.

Из Заполярного выехали в полдень: задержались, ожидая приезда кассирши из банка. До самого последнего момента было неясно, отдадут ли деньги сегодня. Поэтому и продуктов на дорогу не покупали. Арсений не хотел "спугнуть удачу". Он был суеверен и считал, что преждевременно сказать "гоп" -- накликать беду.

"Последний дюйм, всё решает последний дюйм".

Арсений изредка поглядывал на Филиппенко, пытаясь понять, волнуется ли тот. Но внешне Филиппенко был абсолютно спокоен. Он умел держать ситуацию под контролем. Должность начальника милиции научила многому. Да к тому же деньги делались не маленькие, и ради этого стоило выложиться на все сто. И Филиппенко выкладывался: его личные связи были задействованы правильно, и неожиданностей в сделках никогда не случалось. Не случилось их и в этот день. Кассирша приехала в двенадцать и первым делом отдала положенную сумму Филиппенко. А тот, отсчитав свою долю, передал остальные деньги Арсению. Арсений же, не пересчитывая, уложил пачки банкнот в чёрный полиэтиленовый пакет и сказал:

-- Ну вот, до весны можно отдыхать.

-- Ты подумай насчет консервов. Клубничное варенье заберу всё сразу, сколько ни привезёшь.

-- Боюсь, что заметёт, и придётся зимовать тут.

-- Ерунда, вытащим. Армия выручит. А замести может и в июле. Делаешь -- не бойся, боишься -- не делай.

Арсений знал, что армия придёт на помощь. Уже приходила, когда, машина встала позавчера на подъёме: кончилась солярка. Они, с напарником Миколой, сгоряча ещё пытались завести двигатель, но только аккумулятор посадили. По одному звонку Филиппенко из ближайшей части пришёл вездеход, заправил и завёл с толкача. Прямо в гору толкал со всем грузом, пока топливо не закачалось в насос, и КамАЗ не завёлся. Арсению было даже немного страшно. И он, когда машина взобралась на подъём, от нахлынувших чувств перегрузил в вездеход сетку картошки к неописуемой радости механика-водителя.

-- "Вертушку" пришлём, всё организуем, пока при власти, -- сказал Филиппенко. -- Ты только товар вози.

-- Ладно, -- согласился Арсений, -- приеду домой и позвоню. Варенье есть.

-- Не пропадёшь со мной, -- сказал Филиппенко.

Старый водитель Костя -- белорус из-под Гродно, -- у которого квартировали Арсений и Микола, жил в Заполярном с пятьдесят девятого года. Он рассказывал, что до армии Филиппенко был тихоней. А, отслужив два года в Афганистане, вернулся совершенно другим человеком: холодным, как ледяная глыба. Карьеру сделал быстро. Может, потому, что друзей всегда выручал, а враги его просто исчезали: кто на Большую землю, а кто и просто в землю. Слухи разные ходили. Но и начальство, и "крутые" с ним не конфликтовали: было в нём нечто такое, что внушало собеседнику какой-то, на первый взгляд, беспричинный, почти животный страх, даже ужас. И эта неведомая сила так и веяла, так и сквозила от всей его фигуры. Арсений как-то попытался взглянуть Филиппенко прямо в глаза. Но это было только раз. Арсений даже не понял, что тогда произошло: просто речь у него отнялась, и кровь в венах на мгновенье остановилась.

-- Верю, -- сказал он Филиппенко. -- Проведёшь?

-- До Мурманска, -- согласился тот.

И они сели в кабину КамАЗа, где за рулём дремал флегматичный Микола.

-- Давай газу, -- сказал ему Филиппенко. -- Через пару часов стемнеет.

Микола завёл машину, и они поехали в сторону Мурманска, не заезжая в Заполярный за продуктами.

"Ладно, по пути что-нибудь сообразим", -- подумал Арсений.

На КПП "Титовка" даже не останавливались: Филиппенко только помахал дежурному фуражкой в

--">