Павел Луговой - Дантист

Дантист

Они познакомились третьего дня, у пруда. Шли потом окрашенной в осень рощицей обратно в посёлок и говорили, говорили. Арнольд Родионович оказался собеседником приятным — тихим, неторопливым, знающим и очень уютным, так что даже паузы, возникающие тут и там посреди беседы, не тяготили.

Был он и странноват немного, как–то исподтишка. Странность эта была необъяснима для Ольги Захаровны, едва с ним знакомой. Она даже выразить её толком не сумела бы. Впрочем, неприятной эта странность тоже не была, а потому виделась вполне простительной для человека едва знакомого и отягощённого без малого семью десятками лет возраста.

Может быть, Ольга Захаровна имела право и на более впечатляющее знакомство, а главное — более соответствующее её возрасту и красоте. Но боже мой, каких только знакомств не делается здесь, каких только странных пар не составляется в застоялой дачной скуке! И подслеповатый смурной пенсионер с бородкой «кардинал» и в старомодном пенсне смотрится едва ли не в порядке вещей рядом с очаровательной улыбчивой дамой, только что перешагнувшей за сорок.

— Зовите меня «доктор», — сказал он ей в какой–то момент. — Премного обяжете.

Эта необычная просьба да нервическая какая–то улыбка, что сопровождала сказанное, и стали первой странностью.

— О, так вы врач? — улыбнулась она

— Стоматолог, — кивнул он. — Хирург.

Ольга Захаровна не стала развивать тему, более чем неинтересную и даже гнетущую, поскольку стоматологов она не любила и откровенно боялась. Натерпелась она в своё время от них достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь морщиться при слове «дантист». Поэтому она сразу же твёрдо решила, что доктором звать Арнольда Родионовича не станет.

Потом заметна стала вторая странность старенького доктора — его пристальный взгляд на зубки Ольги Захаровны, стоило ей улыбнуться. «Как есть стоматолог, — думала она. — Прямо–таки фанатик зубов». Впрочем, зубки у Ольги Захаровны были вполне себе хороши, так что любопытство дантиста легко оправдывалось, хотя и было немного неприятно поначалу. Потом как–то попритёрлось и перестало замечаться.

В общем, познакомились они третьего дня, у пруда в дачном посёлке Луцком, и с тех пор провели вместе уже… ну, часов двенадцать как отрезать.

Разговоры о том, о сём прялись пряжею, переплетались, кружили вокруг да около, терялись и находились, путались и обрывались, но как бы ниочёмны они ни были, всякий раз оказывались для Ольги Захаровны забавны и даже интересны.

Из них она узнала, что всю свою сознательную жизнь Арнольд Родионович проработал стоматологом в одной и той же поликлинике при судоремонтном предприятии. Был он доктором в городе известным, на приём к нему старались попасть не только судоремонтники, но и люди со стороны, и влиятельные, в том числе люди, обременённые властью и положением. Очень уж лёгкая, говорили, у него рука.

И всё было хорошо, всё было просто замечательно, да вот незаметно как–то подкралась старость, а с нею подобралась и верная спутница долгих лет — немощь. К тому времени полностью сменилось руководство поликлиники. И вот уже стали поговаривать, что де рука у старого хирурга уж не та, что, мол, пациенты страдают лишку, что были уже якобы и отзывы соответствующие. В общем, как ни сопротивлялся Арнольд Родионович, любящий свою работу до самозабвения, а на пенсию его таки ушли. И как–то сразу рассеялся дымкой смысл жизни, отмерло желание бодриться и хорохориться, а на смену им явилось непреходящее чувство незыблемого старческого одиночества — полного одиночества, поскольку не сподобился доктор ни жены завести, ни детей. Любовью и смыслом всей жизни его были коронковые щипцы и элеваторы, абсцессы и воспаления надкостницы, лидокаин и шалфей, да вечное ласковое «Сплюньте». Ах да, ещё был старый верный товарищ, кот по прозвищу Флюс, но он умер, уж год как.

— Подозреваю, Оленька Захаровна, что вы должны любить Грига, — вывел её из задумчивости голос спутника. Они шли по берегу ручья, что пересекал рощу и, петляя между клёнами, вязами и тополями, исчезал за холмом.

— Грига? — улыбнулась она. — Почему же именно Грига?

— М–м–м, — пожевал губами Арнольд Родионович, — ваш тип личности подразумевает, по моим ощущениям, любовь к Григу.

— А какой у меня по вашим ощущениям тип? — шаловливо спросила она.

— Ну-у, у вас, видите ли, голубушка, щербинка меж резцов, между первыми номерами — тоненькая такая и очень --">