Алексей Станиславович Петров - Адюльтер доктора Градова

Алексей Петров Адюльтер доктора Градова

…Воодушевлённый первой публикацией своего рассказа в районной газете, доктор Градов стал писать много и быстро. Попытался было он следовать известному принципу «ни дня без строчки», но скоро понял, что не получится: слишком уж много сил и времени отнимала врачебная практика. Зато если уж садился за письменный стол — работал сосредоточенно и увлечённо. Он по–прежнему отдавал предпочтение юморескам, даже если и с рискованными шуточками. Градов делал их легко, за вечер, и это попахивало халтурой. Игорь был убеждён, что рассказ должен рождаться трудно, в муках. Конечно, совсем неплохо, когда первые строчки и абзацы ложатся на бумагу легко и свободно. Но потом, когда придёт пора подчищать огрехи, автор просто обязан ощущать неловкость за любую свою неточность и нескромность. Ему должно быть немного стыдно за то, что он, здоровый крепкий мужик — пишет…

Ирина в его опусах всегда выглядела насмешливой, ироничной, эмансипированной особой. Игорь часто писал от первого лица, — стало быть, для непосвящённого в тайны сочинительства читателя любое упоминание жены рассказчика имело безусловное касательство к супруге самого автора, то есть к Ирине Градовой. В жизни же было по–другому: «тираном» в семье значился именно Игорь, а не Ирина. Градов посмеивался над женой по любому поводу, будь то неправильно произнесённое слово, неточно поставленное ударение или неверно сформулированная мысль. А тихая, милая Ирина всегда спокойно сносила насмешки. В истории любви Игоря к ней, пожалуй, не было ничего примечательного, но, может быть, именно такие браки — самые крепкие.

Впрочем, Градов никогда не был пуританином. В студенческие годы, например, был эпизод, который надолго отложился в его памяти. Сблизился он как–то с одной студенткой. Катю — «Рафаэллу» в общаге все знали: стильная девчонка, раскованная, без комплексов. Поклонников она меняла довольно часто. Не устоял перед ней и Градов. Стал он захаживать к ней на огонёк. Пили чай или, скажем, «Котнари», болтали о том о сём, бренчали на гитаре. В общем, ничего особенного. Но однажды Кате пришла в голову шальная мысль сделать несколько «оригинальных» фотоснимков — там же, в комнате общежития. Катя быстро сбросила халатик и осталась в одном белье, бесстыдном и манящем, которое, судя по всему, подарили ей ливанцы из соседней комнаты. «Рафаэлла» была активисткой общежитского интерклуба. Многим арабам эта глазастая курносая блондиночка очень нравилась. Да и сама она, кажется, была весьма неравнодушна к ярким белозубым брюнетам из Ливана и Иордании, которые запросто расхаживали по этажу в длинных своих расписных тогах, по утрам варили на кухне ароматный кофе, а потом красиво курили «Мальборо» и громко спорили об Анваре Садате и Менахеме Бегине.

Идея сделать фото принадлежала Кате, но тогда Градов не придал этому решающего значения, о чём потом, в минуты безутешной сексуальной жажды, жалел. Катя профессионально позировала Игорю, умело принимая самые соблазнительные позы, покусывала ноготок мизинца, зазывно приоткрывала ротик и изображала на своём кукольном личике наивное изумление. Вожделенно поглядывая на обтянутый тонкими прозрачными трусиками круглый задок «фотомодели», Градов старался не суетиться, растягивал удовольствие, откладывал его на потом. Он думал о том, что у Кати, вероятно, это блядство в крови и что снимки получатся замечательные. В конце концов Градов подзавёлся основательно. И немудрено было: интимная подсветка комнаты, две широкие, поставленные рядышком кровати и похожая на итальянскую певицу Рафаэллу Карра Катюха в умопомрачительных шмотках, словно созданных для искушения мужиков… Но вдруг, в самом конце «сеанса», Игорю стало как–то не по себе, и скорей не по причине робости, а просто то ли гадливость возникла в душе, то ли глянул Градов на себя со стороны — словом, погас он, выпал из настроения. Опытная Катя, по всей видимости, угадала состояние своего фотографа и без обиды неуместной неторопливо оделась, с деланной печалью приблизилась к Игорю, по–киношному нежно провела рукой по его волосам, прильнула к нему в долгом поцелуе, зачем–то вдруг прижала своим язычком к его зубам жевательную резинку, которую весь вечер мяла зубками, потом отстранилась, вынула из фотоаппарата плёнку и пошла к двери. А напоследок обернулась и медленно, таинственно помахала Градову ручкой.

--">