Джон Ирвинг - Четвертая рука

Джон ИРВИНГ ЧЕТВЕРТАЯ РУКА

Посвящается Ричарду Глэдстейну и Лаосе Хальстрём

«…когда ищешь что-то, путешествие удлиняется». ^[1]

Слова телефонного мастера в книге Э.-Б. Уайта «Стюарт Литтл»

Глава 1 Репортер, которого лев погрыз

Представьте себе молодого человека, которому задолго до того, как он перешагнул порог зрелости, суждено было лишиться левой руки менее чем за тридцать секунд — именно столько продолжался прославивший его эпизод.

В школе наш герой подавал большие надежды: милый и смышленый мальчик, к счастью, далеко не оригинальный. Те из сверстников, кто еще помнил, каким был в младших классах будущий реципиент трансплантированной руки, вряд ли назвали бы его смельчаком. Впрочем, в старших классах и в колледже он также не отличался особенной храбростью, хотя пользовался у девушек несомненным успехом. А уж безрассудство ему и вовсе не было присуще. Бывшие подружки, единодушно признавая его внешнюю привлекательность, в один голос твердили, что самое лучшее в нем — это уступчивость.

Пока он учился в колледже, никто и предположить не мог, что судьбой ему уготована великая cлава. «Такой был теленок», — сказала одна из его тогдашних приятельниц.

Того же мнения придерживалась и другая молодая женщина, близкая знакомая нашего героя в годы его учебы в аспирантуре. «Самоуверенность ему совершенно не свойственна, как, впрочем, и желание выпендриться!» — решительно заявила она.

По лицу этого юноши постоянно блуждала смущенная улыбка — так улыбается, увидев вас, человек, который знает, что с вами знаком, но никак не может припомнить, при каких обстоятельствах вы встречались — то ли на похоронах, то ли в борделе, и во взгляде его появляется странное и тревожное выражение — сочетание грусти и замешательства.

Он вступил в любовную связь со своей научной руководительницей, что было следствием (или причиной) его полнейшей растерянности по окончании курса. Годы спустя эта дама — она была разведена и имела почти взрослую дочь — признавалась: «Никогда нельзя полностью доверяться мужчине столь привлекательной наружности! К тому же это классический случай полного неумения хоть что-то довести до конца. Впрочем, сперва надежда была, и мне, естественно, хотелось ему помочь, как-то его поддержать, переделать… и… да, мне сразу же захотелось заняться с ним сексом!»

При этих словах глаза ученой дамы неизменно вспыхивали отблеском былой страсти; вспыхивали и тут же гасли, словно лицо ее освещал прощальный луч заката, для которого любое расстояние — пустяк. Ей вспоминались его «крайняя беззащитность и уязвимость — безумно трогательные».

Позвольте, но как же столь мягкий и бесхарактерный человек решился на чрезвычайно рискованную операцию? Кто отважится на такое, кроме любителей приключений и безнадежных идеалистов?

Нашего героя никто не назвал бы ни авантюристом, ни идеалистом, хотя идеалистом он, конечно, был — только очень давно. Ребенком он не мог не мечтать, и какими бы смутными ни были его цели, он все же к чему-то стремился.

Уже упомянутая ученая дама, весьма уверенно чувствовавшая себя в роли эксперта, особенно упирала на то, что молодой человек слишком рано потерял родителей — они умерли, когда он еще учился в колледже. Родители, впрочем, полностью его обеспечили, так что он мог бы до скончания века ходить в студентах. Однако учился он вполне прилично, хотя и без особого интереса. Он по природе своей не был «заводилой» и всегда с готовностью принимал то, что предлагали другие.

Короче, по своему характеру этот человек сумел бы примириться с потерей руки и, более того, превосходно приспособился бы к новому положению. Никто из его знакомых в этом не сомневался.

К тому же по профессии он был тележурналистом. Разве одной руки для этого не достаточно?

Впрочем, он-то как раз считал, что новая рука ему совершенно необходима, изучил специальную литературу по трансплантации конечностей и ясно представлял себе возможные осложнения. Однако кое-каких тонкостей так и не понял. Исследователь он был никудышный, и ему попросту не приходило в голову, что новая рука будет все-таки не совсем его рукой — ведь до операции она, безусловно, принадлежала кому-то другому.

Нет, хорошо все-таки, что он был тележурналистом! Они в большинстве своем люди смышленые — в том смысле, что быстро соображают и умеют, что --">