Ян Отченашек - Гражданин Брих. Ромео, Джульетта и тьма

class="epigraph"> Мир расколот на две части.

В смертной схватке рвутся к власти

Ложь и правда, мрак и свет.

И лишь тот услышан будет,

Кто девиза не забудет:

Да иль нет.

Ст.-К. Нейман.

Прелюдия

Жизненные пути людей пересекаются по-разному. Бывает, что встреча, которая впоследствии окажется решающей, происходит совсем обыденно, застает человека как-то врасплох, словно подкравшись к нему на цыпочках, и он ровно ничего не подозревает.

Франтишек познакомился с Ондржеем Ражем еще за облупленными партами жижковской^[1] гимназии. Дело было так. Одолев премудрости пятого класса, Франтишек перешел в шестой и в первый же день занятий, еще до звонка, обнаружил за своей любимой партой — второй сзади, у самого окна — длинноногого, широкоплечего мальчика. Франтишек встречал его и раньше в холодных коридорах гимназии, а теперь они оказались соседями: Ондржей провалился по латыни и математике и остался на второй год, вот и все. Это ничуть не испортило ему настроения на каникулах, проведенных на Адриатическом побережье. В нем не заметно было ни капли стыда, обычно с трудом скрываемого второгодниками, когда им приходится садиться за парту с младшими учениками. Раж невозмутимо восседал за старенькой, немного тесной для него партой и безразлично поглядывал на болтавших школьников. Вот он зевнул и вытянул ноги в проходе между партами, не считаясь с тем, что товарищи то и дело спотыкались о них.

Когда рядом с ним сел Франтишек Брих, отличавшийся незаметностью скромного мальчика из так называемой «малоимущей семьи», Ондржей взглянул на него безо всякого интереса.

— Привет, гражданин, — буркнул он вполголоса. — Меня зовут Раж. Судьба нас свела здесь; надеюсь, мы оба это переживем.

Они просидели вместе три года, до окончания гимназии, и дружба их все крепла. Возникла она на чисто утилитарных началах: Ондра^[2] списывал у прилежного Бриха классные сочинения и за это щедро делился с ним своими завтраками. А что это были за завтраки! Золотистая жареная гусиная ножка, благоуханные ломтики ветчины или кусок шоколадного торта, немного примятого среди книг в ранце Ондржея. Франтишек в то время вечно недоедал и был так тощ, что мог, как говорится, «спрятаться за кнутовищем». Щедрость Ондржея облегчала судьбу полунищего гимназиста, не имеющего ни гроша в кармане; его мать стремилась «вывести сына в люди» и, не щадя сил, гнула свою вдовью спину над корытом с чужим бельем.

Плетясь в гимназию, Франтишек слыхал, бывало, как в желудке у него булькает водянистый ячменный кофе, и думал: чем-то угостит сегодня Ондра. Франтишек ценил великодушие товарища, который умел «не заметить», как он исподтишка совал пару сосисок в свой портфель, чтобы отнести их матери.

Позже они еще больше сблизились. В семнадцать лет Ондржей выглядел уже зрелым юношей с правильными чертами смуглого лица, опаленного горным солнцем, и с черными как смоль волосами. Едва ли была у них в гимназии хоть одна девушка, которая украдкой не поглядывала бы на Ража с явным интересом. Ондра заботился о своей внешности, на его брюках всегда была безупречная складка; в темной школьной уборной, пахнущей нафталином, он на глазах у товарищей курил дорогие сигаретки, пренебрегая глупыми школьными запретами. На него было приятно посмотреть, когда он, стройный и элегантный, проходил по улице, помахивая ракеткой.

Франтишек по сравнению с ним выглядел совсем невзрачно; зная это, он не мог избавиться от стыда за свой поношенный, доставшийся от покойного отца пиджачок, кое-как залатанные брюки и стоптанные башмаки, просившие каши. Рядом с рослым, статным товарищем он казался заморышем — кожа да кости. Жалкий костюм болтался на нем, как на пугале. Бледной тоненькой былинкой был тогда Франтишек Брих — незаметный и чуточку мрачный юноша с журавлиными ногами и немного прыщавым лицом. Ну, как сохранить мужскую гордость в эти сирые годы, заполненные зубрежкой, беготней по урокам и тоской по лучшему уделу? Где же справедливость? Уму непостижимо!

— Погоди, выйдешь в люди, Франтишек, — мечтательно говорила мать, стоя у корыта и вытирая о передник опухшие руки. Она несколько наивно представляла себе, как сын ее выучится и станет богатым и уважаемым человеком с нежными, мягкими руками. Ради этой мечты она не жалела собственных рук и больного сердца. Сам Франтишек более сложно представлял свое --">