Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием

запирали в такое местечко, как это?

- Да, пять раз я был в таком месте и даже похуже, - отвечает Джек.

Может быть, его выздоравливающие леди и понимают, зачем он их обнимает.

Одно похлопывание по спине обеспечивает прием шести пилюль, - говорит Джек. - Я ведь вижу в них толь­ко мучениц. Только жалких, больных людей, а не животных или лабораторную посуду.

В палатах больные толпятся вокруг Джека, и для каждой из них у него находится теплое словцо.

- Подожди чуточку, Элин, - отвечает он, - я с тобой поговорю - дай мне кончить с Джейн.

После того как он выслушал все их жалобы и рассказа им о своем бурном прошлом, они присоединяются к тро­гательной процессии, следующей за своим веселым, шутливым, меднолицым и кареглазым доктором. А у него полный карман новеньких блестящих даймов, и каждая получает свой дайм, каждая слышит ободряющее слово.

- Вы знаете, зачем я сидел на полу с этой оцепенелой дремлющей женщиной? - сказал Джек. - Я старался уловить первое слово, которое могло у нее неожиданно вырваться, когда я рассказывал о своем бывшем сумасшествия. Завтра или через неделю лекарства заставят ее заговорив со мной. У всех у них есть свой язык, который надо только понять. Это большое дело и большой секрет, как помочь душевнобольному человеку. Не так уж трудно понять даже самый сумасшедший разговор. Нужно только внима­тельно к нему прислушаться... Многих людей называют странными и даже слабоумными только потому, что не по нимают их языка, - произнес Джек. - В человеческой истории полным-полно таких людей, начиная с Иисуса до Билля Митчела.

Джек снова мысленно обращается к своему прошлому, к своим печальным дням в запертой палате Больницы ветеранов. Кто-то в эти темные дни понял его язык и помог ему.

- Так я смотрю на своих больных, - сказал Джек. - Я присматриваюсь к ним и думаю, что, если бы здесь пе­редо мной стояла очень важная персона, способная мне по­мочь, я не пожалел бы потратить время на изучение его языка.

Но эта больная, эта бедная женщина ничем ведь не мо­жет мне помочь. Чего бы я у нее попросил, если бы мы с ней обменялись ролями?

И Джек не жалеет времени на изучение языка своих больных, возвращающихся в мир действительности, и ка­кие мучительные часы проводит он, делая обход палат! Так что тайна наконец открыта. Снимем шапки перед химиками, создавшими удивительные психохимические лекарства! И люди из фармацевтических и химических фирм, сделавшие эти лекарства общедоступными, тоже должны получить наш тайна успехов Джека Фергюсона - это его персональная роль в медицине.

Мы послали рукопись этой книги доктору Уильяму Ф. Лоренцу - исследователю, который впервые сумел химическим путем получить светлые промежутки у хронических, безнадежных психотиков, - вы это помните. Когда он протелеграфировал, что книга прочитана и нравится ему, мы с Рией проделали семисотмильное путешествие среди волшебного очарования бабьего лета с его ярко-желтыми тополями и золотыми тамарисками, чтобы побеседовать с Лоренцом, поблагодарить его за воодушевляющий отзыв и получить его благословение.

Два часа, проведенные у Лоренца, навсегда останутся незабываемыми. Старый Билль с холодными серыми глаза­ми и обветренным, худощавым лицом, изборожденным глу­бокими морщинами, еще больше был похож на генерала тан­ковых войск, на вояку, но не с людьми, а со злейшим врагом человека - безумием. Билль сказал нам, что мы написали о медицинском приключении, которое еще только начина­ется, и что через десять лет наши теперешние победоносные лекарства станут, наверное, устарелыми.

- Передайте, пожалуйста, доктору Фергюсону мое вос­хищение его прозорливостью и его знаниями и тем муже­ством, которое он проявил, доведя свою работу до ее тепе­решнего многообещающего состояния.

И когда мы уже простились с ним, Билль сказал напо­следок:

- Скажите людям, пусть они не очень огорчаются, что есть пока только один Фергюсон. Посмотрите, сколько док­торов создал Джек из своих 107 сестер-надзирательниц. Путем обучения мы можем подготовить тысячи бойцов против безумия из наших домашних врачей...

Таково было последнее слово Билля, когда он стоял у лесной избушки на берегу своего озера в Северном Вискон­сине.

--">