Елена Викторовна Стяжкина - Один талант

над ней смеялись. Потом стали жалеть. Щадили. Но зачем Павлу Ивановичу снисходительность обслуги? Там, где он сам строит свою жизнь, где казнит и милует, ест и спит, где пьет, шутит и даже иногда танцует, простых людей нет. Вообще нет людей. Только пространство, которое измеряется континентами, и время, настроенное на первые часы страны.

* * *

Хорошо, что он заранее, до всего, придумал Ларисе биографию: не колхозница, а русская немка с родителями, вернувшимися из Казахстана в другие степи, к рекам и даже морям. И не уборщица, а секретарь-машинистка, студентка-заочница, иностранные языки. Он даже фамилию ей девичью назначил новую, а старую постарался забыть. Обмен паспортов по случаю потери родины пришелся как раз кстати. Свидетельство о рождении Ларисы он выбросил.

Надо выбросить и тревогу. Надо выбросить, но Павел Иванович почему-то ждет от нее, от Ларисы, удара. Неспособная ни на что, сжатая им самим до состояния плоского червя, она может сказать свое деревенское: «Ах так?!» Скликать коршунов, падальщиков, кормить их с рук честными слезами и отбить половину. «Белую половину», которая была меньше черной, но именно с нее Павел Иванович демонстративно жил, стараясь, чтобы явные расходы не превышали доходов.

Павлу Ивановичу нравится сытая честность. Он наслаждается возможностью при всяком удобном случае подчеркнуть: «Да, я пришел во власть из бизнеса. Да, я один из пионеров приватизации. Да, я получаю дивиденды. Я советую и вам декларировать доходы. Это очень по-европейски».

Отдать Ларисе половину или пусть даже четверть означает необходимость вывести «в свет» те, другие деньги. Или снизить уровень жизни. Или сидеть и бояться блоггеров, хипстеров и старых товарищей из службы безопасности, которые внесут в первый кабинет список всех его фирм, офшоров, банковских вкладов, всех осторожно, вдумчиво спрятанных от дележа с теми, кто ныне кормит и правит.

Он боится Ларисы? Неужели он ее боится?

Она не отвечает на звонки. Она не приняла от курьера документы об отказе от материальных претензий. Не приняла – значит, не подписала. Она игнорирует Павла Ивановича? Провоцирует? Хочет, чтобы он приехал сам? Просил-умолял?

Тогда она будет алкоголичкой.

Павел Иванович приглашает пресс-секретаря. Формирует из своего дорогого лица скорбную маску и дает добро на то, чтобы в прессу просочились слухи о том, что Лариса Петровна – сильно пьющая женщина. Сильно и наследственно. В тяжелых запоях она не ведает, что творит. Она вредит себе и другим. Павел Иванович лечит ее который год. И вот, спустя месяц после развода, снова рецидив и снова клиника. Ему больно. Но ничего не поделаешь. Они всё еще друзья. И он никогда не бросит друга, в какой бы тяжелой ситуации ни оказались они оба.

Пресса откликается, как женщина, – со стоном, податливо, мягко, но и со страстью, с агрессивно торжествующим финалом.

Павел Иванович – молодец. Он ждет, что Лариса позвонит. Запричитает в трубку, сдастся. Попросит не позорить ее хотя бы ради детей.

На всякий случай Павел Иванович приказывает секретарше не соединять его с женой. «В клинике все частные звонки запрещены. Разговоры только через врача. Иначе не будет эффекта». Девушка-недотрога, дочь товарища по плаванию в бассейне, понимающе кивает. Вздыхает. Жалеет.

Чем дольше Лариса помучается-побьется, тем послушнее будет.

Он мстительно не пополняет счет на ее карточке. Хотя обещал.

* * *

Лариса Петровна прикидывает, как будет жить дальше. Купить новорожденного теленка? Или двух? Просят по семнадцать рублей за килограмм забойного веса. Можно сторговаться по двенадцать. Лариса Петровна уверена. Но выхаживать, кормить, лечить… А если не вылечить? Пропадут деньги, труды. Придет зима, она – без коровы. Если уродит картошка, можно протянуть. А если не уродит?

У родителей была корова эстонской породы – красавица, умница. Любила быка Федьку. Других и близко не подпускала. Зачем-то назвали ее Эля. Элеонора. Весь поселок смеялся.

За «эстонку» с двумя отелами просят почти две тысячи долларов. Лариса Петровна скопила на черный день пять. Муж деньгами не баловал: «Зачем тебе? Живешь при коммунизме. Всё, что надо, привозит мой водитель…»

Подарками не баловал тоже. Наряды покупал строго по делу: в одном и том же «в люди» – не комильфо. Драгоценности брал напрокат. Если отправлял на отдых с детьми, требовал отчета за каждую копейку. Когда открылась оллинклюзивная Турция, Лариса Петровна --">