Ирина Владимировна Щеглова - Родовое проклятие

Ирина Щеглова Родовое проклятие

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

* * *

1

Если бы не дождь… было бы легче… Давай! А, ч-черт! Ноготь – под самый корень! У, больно… Господи, как мерзко… и угораздило же меня!

Лезь, давай!

Надо сделать углубление… так, теперь ногу сюда, в выемку, подтянуться немного, вот же он – край… пальцы, пальцы! Цепляйся… Держись, дура!

…телом, всем телом, если прижаться… все, хорошо, так… теперь, если я подниму ногу, согну ее в колене… тихо, тихо, не торопись, не то снова свалишься в лужу… земля мягкая, да еще размокла от дождя… Черт бы побрал этот дождь!

… спокойно, очень медленно, теперь рука… нет, лучше не за край, а то грунт поползет и съеду на дно… еще одно углубление, пальцами, так… тянись, еще…. вторая рука; теперь носок упри и – вперед!

Все… Отдышаться…

Никогда не думала: такое облегчение просто лежать. Просто лежать в грязи…

Вставай, вставай, надо идти.

Снова вспышка. Безглазая чернота разваливается рваными клочьями, мертвенно-синий свет на несколько мгновений заливает изрытое ямами поле. Темные людские силуэты бегут, пригнувшись. Кто-то падает, словно накрытый и сбитый с ног низким тяжелым гулом и грохотом…

Только бы не свалиться снова… Странный свет, как будто тысячи прожекторов включаются одновременно и шарят широкими мощными лучами по низким тучам, обрубленному горизонту и вязкой грязи, в которой разъезжаются мои ноги. Нет, все-таки молния… Вот это шарахнуло!

Сколько себя помню, ничего подо… а сколько я себя помню?

Бежать трудно, того и гляди: в яму свалишься, ногу сломаешь, или просто… это все одно и то же.

Там, на горизонте… светает, что ли…

Людей много, бежать уже невозможно, идем плотным строем… строем?

… все медленнее… прижали, только дышать. Головы задраны вверх. Пар изо ртов… Зато теплее, дождь утих. Противно, когда мокрая одежда, к телу липнет, и волосы тоже…

…прислушаться. Это не гром, это там, впереди, кто-то что-то говорит; только не слышно ничего… накатывает, как шум моря: раскат – обрывок голоса, искаженного громкоговорителем, и многоголосый шум толпы…

… ну и цирк! Высоко впереди не заря – просвет в тучах.

Столб света отсюда до неба… Что там происходит?

Раскат, грохот, шум… Людской вздох – дыхание моря; стихия намертво подчиненная ритму…

– Ха-а-ахх – рождается в недрах, летит и в дали замирает… Ха-а-ахх…

Внезапно свет рассеялся, погас, только на том месте в тучах вроде разрыв остался. Сразу навалилась тишина.

– Больше не будут поднимать? – робкий шепот.

– А мы как же?

Чего все ждут?

– Больше не будут поднимать, – это сосед впереди меня.

– Все? – это сбоку.

– Передали – все…

– Кто передал?

– Кто их знает… Кому положено, тот и передал.

– А с нами что?

– Т-ш, тише!

– Разберутся…

И замолчали, прошел шепоток и – ничего…

Там передают что-то, но нам же не слышно… ладно.

Стоим долго. Нет, не стоим: передний качнулся слегка вперед и, подчиняясь этому движению, задвигались все вокруг, подались, сдавили слегка; коротко шагнула…

Белая-белая вьюга за вагонным окном.

– Мы будем здесь жить?

– Да, – отвечает мама.

– Прямо в поле?

– Это не поле, это – степь. Мы приехали на вокзал, и папа стоит на платформе. Видишь?

Пустая платформа на белом-белом поле, и одинокая папина фигурка – крошечная темная фигурка в огромном белом мире. Потом я все-таки увидела вокзал, он прятался в пурге.

Так было и дальше: дома выскакивали передо мной неожиданно из-за плотного снежного занавеса – вот, только что не было ничего, и, вдруг, появился серый бетонный угол, окно на втором этаже, грустный козырек подъезда…

… я подолгу стояла у окна и видела только снег, без конца и без края…

Наверно, задремала… стоя, как лошадь. Долго? Долго ли я спала стиснутая со всех сторон: напряженная спина впереди, локти слева и справа и сзади чья-то грудь… и этот кто-то так же упирается в мою спину, зажатый чужими локтями, боками… Толпа похожа на соты; человекоячейки – вынужденная связь…

…хоть бы кто-то свой… почему одна? В толпе всегда: либо страх, либо --">