Хуан Гойтисоло - Цирк

настроение этим наилучшим из возможных способов. В городе столько сердечных людей и прекрасных женщин. Устав наконец кружить по Гран Виа, он вошел в танцевальный зал.

Там он сдал пальто гардеробщику и неторопливо направился в бар. На табурете с краю в одиночестве сидела женщина. Ута потребовал две рюмки «Карла I». Удивленная женщина обернулась, чтобы поблагодарить его. Ута слегка поклонился. Он начинал видеть все в радужном свете и чувствовал властную потребность блеснуть. Знаком он попросил женщину подождать и пошел в зал купить цветок.

Когда он возвращался, танцующие пары покидали площадку и прожектор освещал дверь слева, привлекая к ней внимание публики. Оркестр заиграл веселую мелодию, которую какая-то женщина рядом с Утой окрестила «Я буду твоей до зари». Свет бронзовых ламп под стеклянными колпачками окружал столики в зале туманным зеленым ореолом. Чтобы пройти к бару, нужно было кружным путем добраться до коридора и спуститься по лесенке, отмеченной нитью голубоватых фонариков.

Остановившись у колонны, похожей на искусственную пальму, Ута улыбнулся цветочнице. Он нес в руке розу, изящно держа ее двумя пальцами, и, проходя по вестибюлю, взглянул на себя в зеркало. Затушеванное полумраком лицо заворожило его. Со своими откинутыми назад волосами, острой бородкой и высоко поднятыми бровями он походил на водевильного офицерика, забияку и искателя приключений.

Но вот в зеркале появилась певица – великолепная в ослепительном свете направленных на нее прожекторов. Раздались аплодисменты, и Ута обернулся, чтобы разглядеть ее как следует. Мерцая, словно драгоценность, в своем наряде, усыпанном блестками, в юбке из развевающихся лент, женщина передвигалась по площадке, точно одурманенное светом насекомое.

На мгновение Ута представил себе, будто аплодисменты относятся к нему, а не к актрисе, и шутовски раскланялся на все стороны, подняв руки над головой.

– О, благодарю, благодарю.

Но тотчас же, вспомнив наказы Элисы, пробормотал:

– Не надо, не стоит растрачивать себя на пустяки.

Острые груди женщины, казалось, царили над толпой. Ута, сделав над собой усилие, облизнул губы и, как лунатик, направился к стойке, где его ожидала незнакомка.

– Возьми, прелесть, – сказал он, протягивая ей розу. – Маленький подарок.

Улыбаясь, женщина повернулась на своем табурете, чтобы Ута мог приколоть розу к ее платью.

– Я думала – вы ушли, – сказала она, когда он наклонился.

Ута пропустил мимо ушей ее замечание и заказал бармену еще рюмку коньяку.

– Вы здесь в первый раз?

– Да, в первый.

– Не знаю почему, но я готова поклясться, что где-то вас видела.

– Очень возможно.

– Вы, верно, нездешний?

– Нездешний.

– И далеко вы живете?

– Как когда. Каждую неделю я переезжаю.

– Вы любите путешествовать?

– Вот еще, – ответил он небрежно. – Меня выгоняют, потому что я не плачу.

Женщина расхохоталась и погладила его руку.

– Вы странный, – сказала она. – Я чуть было не поверила, что вы говорите всерьез.

Ута дружески похлопал ее по руке.

– Я стараюсь забыться, – сказал он.

– Забыться?

Она опять хотела что-то спросить, но Ута решил опередить ее: если уступить ей инициативу, возникнет опасность, что разговор безнадежно завязнет.

– В жизни не всегда делаешь то, что хочется, – заметил он.

– Уж это известно. Я и сама…

– Долг призывает нас именно тогда, когда мы меньше всего этого желаем… Например, сегодня я хотел бы остаться с тобой…

Чувствуя на себе взгляд темных, влажных глаз женщины, от печально махнул рукой и крепко сжал рюмку.

– Но не могу.

– Не можете?

– Да, не могу. Я только что получил приказ и должен немедленно возвращаться.

– Возвращаться? – повторила она, как эхо, – Куда?

– Название тебе ничего не скажет. К тому же, – добавил он, понизив голос, – я должен хранить тайну.

Женщина хотела поднести рюмку к губам, но, передумав, поставила ее на стойку.

– Вы военный? – спросила она.

Ута огляделся по сторонам, словно желая удостовериться, что их никто не подслушивает.

– Пожалуйста, не говори так громко.

Слегка обеспокоенная, она тоже оглянулась.

– Когда вы уезжаете?

– Этой ночью.

– Надолго?

– С такой профессией, как моя, никогда нельзя сказать заранее… Может быть, на несколько часов… Кто знает, может, и навсегда.

Он видел по выражению ее красивого лица, что разыгрываемый им спектакль имеет полный успех.

Под шум аплодисментов он шепнул --">