Елена Владимировна Колядина - Под мостом из карамели

Елена Колядина Под мостом из карамели Роман для тех, кто сомневается

С благодарностью Ивану Захарову, твёрдо знающему, что она есть.

Глава 1 Октябрята и Версаль

До того, как полицейский выстрелил в Лету Новикову, она вышла из метро «Октябрьская», осуждающе глянула на бледное осеннее солнце, нацепила огромные тёмные очки, отчего мир приобрел роскошный цвет густой карамели, и пошла в подземный переход. Стараниями мультикультурных торговцев тоннель, сырой и темный, как пережженный сахар, превратился в бараний рог изобилия ― под ноги прохожим сыпались торфяные ананасы, яблоки топлесс, коньяк в пластиковых бутылках и униженная в национальной гордости чурчхела.

– Получай свое русское барокко, папочка! ― посетовала Лета, обходя лежащие на картонных подстилках бездомные лимоны и коробки с зефиром легкого поведения.

Продавщица выплеснула остатки чая на асфальт и села на ящик.

– Что ты предлагаешь? ― горячился в таких случаях папа, когда-то бредово диссиденствующий выпускник Московского архитектурного института, а ныне статусный владелец архитектурно-дизайнерских мастерских «Домус». ― Не могу же я взять эту торговку за рукав и водить по музеям!

Все проблемы людей, не сумевших подняться со дна жизни, в которой воздавалось только по физическому труду, состояли в том, что они не занимались своим культурным уровнем и не интересовались искусством, был уверен папа. Но в этом и состоит тонкое равновесие бытия, его серебряное сечение. Искусство не должно принадлежать народу, иначе оно станет простонародным.

Это объяснение было папиным способом отказа от бессмысленной борьбы за повсеместное воцарение гармонии и эстетики.

– И что прикажете делать? Брать этого варвара за руку и вести в музейные залы? ― раскланиваясь с соседкой по дому, директором Государственного музея изобразительных искусств, вопрошал папа. Садился в свою двухместную «Альфа Ромео» и галантно пропускал служебную машину директора. Директор понимающе улыбалась, она была согласна с папой – нарисовать на стене в их подъезде рыжие березки над синей рекой на фоне зловещего заката могли только враги русского народа.

Вкус городских властей, по мнению папы, тоже недалеко ушел от народного – чучело трактора и макет вождя сменили матрешки, похожие на жену мэра и раскрашенные кабачки, а долгожданный свежий ветер в решении архитектурных проблем стал ветрами потерь, ворвавшихся в исторические фасады через стеклопакеты.

– Москва златоглавая облагорожена подвесными потолками, – сетуя, говорил папа вечером бабушке. – Русь святая дождалась евроремонта. Мой сокурсник, между прочим, отхватил заказ. И что теперь, вести его в музей? Поздно!

Папа так же не мог взять за руку и водить по музеям коллег, застроивших Москву торговыми центрами, похожими на жевательную резинку, и игровыми клубами из злащённого гипсокартона, на смену которым вдруг пришла новая архитектурная напасть – лыковые «модульные храмы». Не папино, опять же, извините, дело заниматься окультуриванием черножопых, которые повесили на ларек «Подмосковный фермер» объявление: «Здесь гаворят по руски», а накануне праздника зарезали двух тупых калужских овец прямо во дворе папиного дома №99 на углу улицы Новаторов и самого длинного проспекта Москвы. И вообще, папа при всем желании был не в силах изгнать дьявола из Кремля и бесов из телевизора, вернуть награбленное и возродить деревню, всех перевешать на Красной площади и остановить бесконтрольный поток трудовых мигрантов, несущих окончательное разрушение российского культурного ландшафта.

Поэтому папа давно умыл руки и решил ограничиться комфортом только личного пространства и украшением исключительно своей собственной жизни.

– Хочешь сделать мир прекрасным – начни с себя, – приговаривал папа, приобретая часы из титана с кристаллами, выращенными на космической станции «Мир», бокалы для вина, признанные шедеврами немецким музеем современного искусства, и приталенные рубашки с персональной монограммой, сшитые в миланском ателье.

Знакомый священник – папа проектировал ему дом, каких не бывает и на небесах, подтвердил, что папино тело – храм. Поэтому папа изысканно постился, постригался у стилиста, специально прилетавшего из Рима, содержал тело в парфюмерной чистоте и украшал бога, который, по заверению батюшки, находится внутри каждого из нас, и папы в том числе, --">