Аше Гарридо - Козлоногий, козлорогий

покровительственно похлопал он по плечу беженца из Эллады. – Я – Серый Волк, оборотень, в натуре, как это сейчас говорят. А вообще не бойся.

– Я не боюсь, – вопреки сотрясшему плечи ознобу сказал гость. И старательно улыбнулся. Было в его улыбке что-то козье, как и в желтоватых глазах, то ли косящих, то ли слегка безумных. Но когда улыбка стаяла с его лица, что-то от нее все же осталось, видно все дело было в чуть загнутых уголках губ. Только заглянув пристально ему в глаза, Никола убедился, что он вовсе не улыбается. Такая вот улыбчивая мордашка – улыбается сама.

– Не бойся, – очень веско повторил Серый Волк. – Я тебя не съем. Честное слово. Маугли ты мой. Косулей выкупленный. Кстати, есть хочешь?

– Пить…

Никола расшевелил огонь, выскочил зачерпнуть снега подальше, где не натоптано. Подвесил котелок, выбрал травки поздоровее.

– Насквозь промерз?

– Согрелся уже.

– Да я вижу, вижу. Холодной не дам – будем чай пить. Заболеть не хватало. Здесь Асклепиев ваших с Хиронами не водится.

– Где – здесь? – встрепенулся гость.

Никола помолчал, раздумывая, как подсластить новость. Но вспомнил, что правда, как травка, чем горше, тем здоровее.

– Да вот здесь. На Руси, понимаешь, матушке.

Безмятежное лицо показало Волку, что гость о Руси-матушке слыхом не слыхал. Видом уже повидал, однако.

– А в ваших кущах еллинских, значит, русского духа не чуяли?

– Чи-во? – наклонился фавн.

– Да так. Давай знакомиться. А зовут меня Николаем, по батюшке кличут Никифоровичем.

– Так ты наш? – обрадовался фавн, услышав знакомые имена.

– Да ну какой там. Это так, культурное наследие.

Фавн вздохнул.

– А я – Иларий, – и невзначай улыбнулся козьей своей, но нестерпимо обаятельной улыбкой.

– Веселый, значит, – улыбнулся в ответ Серый Волк. – Ну, сегодня ты уж всласть повеселился. Давай-ка я твои ноги посмотрю. Снег – он, конечно, чистый…

Иларий послушно выпростал ноги из-под одеяла, озабоченно оглядел их. Покачал головой.

– Это тебе не по склонам пелеонским скакать. Аки козленти. Ничего, до свадьбы заживет. Вот найдем тебе подходящую козочку…

Фавн весь передернулся, возмущенно запыхтел.

– Да ладно, ладно. Пошутил я. Ну уж я не знаю, как ты мавкам глянешься. Таких как ты тут видом не видали, слыхом не слыхали. Как тебя угораздило? – приговаривал Никола, ловко обкладывая израненые лодыжки распаренной травой и обматывая сверху бинтом медицинским стерильным.

– Да вот… – снова передернулся Иларий. – Я от Власа бежал…

– От Власа, говоришь? Эх, все родные звуки. Колыбель цивилизации… И дальше? Чего от него, неповоротливого, тупого, бегать?

– Тупой-то он тупой, да поворотлив не в меру. И туда поворотлив, и сюда. Ну, в общем, противный.

– Ну, в общем, Греция. Платон, "Пир". Ну и дальше?

– Ну, и я бегу – а там пещерка. Кусты сзади далеко трещат. Я в пещерку и юркни. Думаю, козел этот…

– Как? Ну да, козел и есть.

– … ни за что не догадается. Он же тупой.

Фавн перевел дух, поморщился.

– А ты молодец, терпеливый, похвалил Никола, доматывая бинт. – Ну вот уже и все. Так что у вас там дальше с Власом было?

– Ничего не было. Он полез в грот, и тут я взмолился: боги великие, Пан-отец, не дайте пропасть, уберите меня отсюда! Как вдруг загремело, затряслось, загрохотало, заворочалось, загромыхало, содрогнулось…

Глаза фавна стали закатываться.

– Тиш, тиш, – похлопал его по косматому колену Никола. – Какой ты впечатлительный. Ну, понятное дело, землетрясение. Завалило тебя, что ли?

Иларий торопливо закивал.

– Засыпало. Потом не помню. Потом глаза открыл – свет белый, глаза режет, холодно, как в жизни не было, все белое, стою по колено в белом, коркой покрытом…

– Мать моя… козочка! – поддержал Никола. Иларий оскорбленно фыркнул.

– Да ладно, ладно, – примирительно сказал Никола. – Убрали тебя оттуда, нечего сказать. Бандероль без адреса. Хранить вечно. Знаешь, сколько лет прошло?

– Сколько?

– Да не одна тысяча.

– Не может --">