Хаймито фон Додерер - Слуньские водопады

Хаймито фон Додерер Слуньские водопады

Место, где Роберт Клейтон — в то время двадцатисемилетний молодой человек — впервые встретился со своей будущей женой, возвышалось (да и сейчас еще возвышается) над всей округой. Дорога, достигнув вершины холма, сворачивает вправо. Клейтон придержал лошадь и окинул взглядом расстилавшийся внизу ландшафт — как то поневоле делает любой путник, очутившись на столь высокой точке, и вот уже слева, там, где гряда холмов становилась шире, появилась она, на своем легконогом жеребце рыжей масти, галопом пересекавшем лужайку.

Этот уголок — одна из прелестнейших в юго-западной Англии. С вершины холма, на которой Роберт Клейтон некогда придержал коня, виден только покатый спуск к трижды изгибающейся речушке в долине, а чуть подальше длинный пологий подъем к вершине, увенчанной лесом: таким рельефом местности объясняется, что большой завод сельскохозяйственных машин, построенный неподалеку отцом Роберта, отсюда не виден. Не будь здесь леса, наверху торчали бы заводские трубы. А так все тонуло в зелени и в мерцании воды.

Через несколько месяцев они уже готовились к свадьбе и свадебному путешествию) в экзотические и не очень дальние края, следовательно, не в Канаду, где жили родственники невесты. В конце концов они выбрали юг Австро-Венгерской империи, а именно Хорватию. До Остенде, Нюрнберга, Пассау и Линца экзотики не было и в помине. В Вене — в 1877 году там еще не существовало филиала фирмы «Клейтон и Пауэрс» — они поспешили к окну своей комнаты в отеле VIII округа, заслышав на улице странную и ласкающую слух песню, которую пели две женщины, неторопливо шагавшие с маленькими корзинками в руках. То были хорватки из Бургенланда, они торговали сушеной лавандой, о чем и сообщала их песня.

Это уже само по себе показалось молодой чете чем-то экзотическим, «итальянским», как они выразились. Их пребывание в Вене длилось недолго, тем более что отчаянная жара портила им настроение.

Они видели Верхний Бельведер, вплоть до маленьких угловых башен сплошь залитый солнцем, но глаз из-за яркого света ничего в отдельности не различал. А может быть, они были слишком захвачены взаимной близостью во время этого свадебного путешествия и еще очень далеки от того мига пресыщения, когда сама эта захваченность, пусть на краткий срок, становится необъяснимой. На террасе перед дворцом их, однако, — пусть лишь на мимолетное мгновенье — растрогал вид, очень схожий с тем, какие некогда писал Каналетто^[1]. Молодая чета поехала в фиакре по Главной аллее Пратера, там они велели кучеру остановиться, так как хотели, уйдя с аллеи, погулять под зеленой сенью старых-престарых деревьев. Но, увы, под деревьями отбою не было от комаров. Их взору открылась большая лужа, вернее, небольшой пруд с плоскими песчаными берегами, в котором босоногие мальчишки удили рыбу — непонятным было, как они терпели эту комариную муку, — и то и дело сносили свой улов в большие, до половины налитые водой стеклянные банки, которые стояли на берегу.

Клейтон нагнулся и заглянул в одну из банок. В ней плавали земноводные и саламандры, полупрозрачные, а одна даже с огненно-рыжим брюшком. Харриэт, стоявшая рядом с ним, не нагибалась, чтобы разглядеть этих тварей. Клейтон вдруг почувствовал, что им овладевает печаль. В эти последние дни он, словно через дыру в густо сплетенной паутине предсвадебных месяцев, свалился на этот вязко песчаный берег. Полуиссохший, пожелтелый от жары тростник, росший здесь, казалось, вонзался в синее лакированное небо.

Они пошли обратно к экипажу, медленно двигавшемуся вперед, и сели.

На следующий день они уже продолжали свое путешествие в экзотические края; оно началось в двухместном купе первого класса, хотя поезд еще и не отошел от Южного вокзала. Багаж уже был размещен по сеткам. В духоте стоял запах кожи и замши, в окно просачивался еще и легкий запах табака. Клейтону подумалось, что Харриэт меньше страдает от жары, чем он. Правда, он много двигался еще на перроне, поспешил навстречу носильщику и помог ему разложить багаж по местам. Харриэт Клейтон молча сидела в уголке. Роберт, длинноногий, с очень топкой талией, был широк в плечах. Харриэт из своего уголка наблюдала за ним. Она не выглядела разгоряченной, даже на носу не блестели капельки пота. Широкие ее брови почти срастались на переносице. Она с удовольствием смотрела на мужа. Он нравился ей. Его стройность и высокий --">