Маргарита Маратовна Меклина - Моя преступная связь с искусством

Маргарита Меклина «Моя преступная связь с искусством»

ThankYou.ru: Маргарита Меклина «Моя преступная связь с искусством»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Увы, я давно не читаю так называемой художественной литературы — романы, повести, рассказы, новеллы, «новелетты» (существуют ли такие?), потому что перестал понимать, для кого они пишутся. Однако, Маргарита Меклина меня всегда обманывала, причем бессовестно. В итоге я находил себя по уши увязшим в ее… писаниях, как в той легендарной переписке, которую мы затеяли однажды много лет тому. Всякий раз я говорил себе — запомни, в следующий раз здесь будет некий поворот к железнодорожному полотну, а там образуется легко воткнутый домик, а по дороге будет катиться непременный обруч. И каждый раз ничего не оказывалось на местах, ни домика, ни поезда с фривольными облаками позади. Обруча также не наблюдалось.

«Моя преступная связь» — и есть преступления неких связей, уготованных беллетристикой для дозированного чтения или же для «колонок» в лакированных коробках, — все шнурки типа связаны и в белых тапочках в гробу.

Преступая связи, Меклина преступает пределы вещей, а выходя за их актуальное состояние, она создает новые. И вещи, и связи. Подчас невольно, но не ослабевает подозрение в том, что она знает, как это делается. Это как рисовать карту никогда не существовавшей страны, а потом узнать, что ты ошибся лишь на несколько градусов меридиана. При этом любые ошибки являются для Меклиной лишь частью некоего замысла, который она с неотступным прилежанием и только ей свойственной зоркостью исследует. Вроде как… спасения нет.

Аркадий Драгомощенко

В целом стиль отличный: отжатый, элегантный, литой.

Прочтя «Полные тарелки, пустой ресторан», в стотысячный раз укрепила мнение, «чего ради мы пишем». (В кавычках, потому что это, в первую очередь, то же самое, что — «чего ради мы дышим», если не сказать грубее.)

Думаю, что writing (как результат) — кроме естественных отправлений физиологии — есть для пишущих единственный путь общения с себе подобными.

К примеру: возьмём горький, очень не-горьковский, «образ матери» в этом рассказе. Как говаривал Владимир Набоков, биологический вид есть кишение подвидов. Так вот: подвид того же вида я изобразила в образе тётки (т. е. Гертруды Борисовны) в повести «Кабирия с Обводного канала». Можете проверить. Этот текст был написан ещё в до-интернетную эру, но, видимо, есть на моём сайте.

А вот представьте, что писатели взялись бы обмениваться устными мнениями по поводу, скажем так, «прототипов». Дурость, ложь, немота, глухота. И полная бессмыслица. А так — «встретились, поговорили…» Обоюдно утёрли «невидимые миру», зато хорошо видные друг другу слёзы. И никакой неловкости.

Марина Палей

Если бы писателя Маргариты Меклиной не существовало, мне пришлось бы её придумать: эта проза существует, чтобы напоминать — у слова по-прежнему могут быть вкус, цвет, осязание, сила сострадающ его и насмешливого взгляда. Эта проза происходит медленно, точно, даже с несколько томным самолюбованием, задерживаясь на особенно сильных мнениях, чувствах, метафорах. По выражению одного замечательного непонятного художника, в объекте искусства важнее всего — сделанность — Меклина знает, что это такое. Персонажи Меклиной украдены ею из так называемой реальности и перемещены в волшебный, жутковатый замок слов, где нет смерти, нет снисхождения, а падших не жалеют, а желают.

Полина Барскова

Если бы я писал статью о прозе М. М., я бы её назвал «Проникновенное перо», позаимствовав эту двойчатку у автора, чьё пристрастие к подобным созвучиям возникло, вероятно, из сочетания собственных имени и фамилии. А если бы я вспомнил, что на блатном жаргоне «перо» — это перочинный ножик, то разговор о рассказе «Моя преступная связь с искусством» занял бы в статье

--">