Сергей Иванович Ведерников - Пятицарствие Авесты

Сергей Ведерников Пятицарствие Авесты

Часть первая Осознание

Он знал, что спит. Он знал, что должен проснуться, но тело и сознание словно свело судорогой, и ничего нельзя было поделать с собой, с ужасом, охватившим его. Это было не видение, это было ощущение почти физическое, почти осязаемое, ощущение неизвестно чего, но чего-то материального, что нельзя было определить, но это что-то тянулось и тянулось бесконечно и обязательно должно было порваться, оборваться, кончиться. Бесконечность длящегося: годы, столетия, вечность — неизбежность обрыва и ужас, бесконечный ужас, переполняли его; и он закричал. Он кричал и кричал, пока его не растолкала Лу, проснувшаяся от его крика и со страхом смотревшая на него, а рядом хныкал её ребёнок. С другой стороны беспокойно шевелились Ра и её подрастающие дети.

Он приподнялся, Лу прижала ребёнка к груди, съёжилась и затихла. Укрыв их пересохшей козьей шкурой, он встал и, осторожно переступая через спящих, пошёл к выходу из пещеры. Старый, скрюченный от болезни Го, с единственным слезящимся от дыма глазом, стоя на коленях, раздувал почти потухший костёр, подкладывая в него хворост здоровой правой рукой, тогда как больная и потому высохшая левая беспомощно висела вдоль туловища. Од помог ему в его хлопотах и, когда костёр разгорелся, подбросил в огонь сушняк потолще, а старый Го виновато улыбнулся и улёгся на своё место, неподалёку от костра. Он уже третью ночь бессменно следил за костром, а заснув от усталости, чуть было не потушил огонь, что и случилось бы, не закричи со сна Од, чем он и разбудил старика.

Костёр горел ровно, дыма в пещере стало меньше, съёжившиеся от холода люди, согреваясь, начали распрямляться. Од вышел из пещеры. Слева, сквозь пелену тумана, просвечивал горизонт готовым к восходу солнцем, а внизу, под каменной осыпью перед пещерой, шумела в тумане река на перекатах. Было довольно холодно, и Од забеспокоился от ощущения того, что они, видимо, рано поменяли сезонную стоянку. Хотелось есть, но об этом не стоило думать до полного рассвета, когда можно будет наловить моллюсков, а если повезёт — черепах и змей, когда будет потеплее.

Од решил спуститься к реке и попить, чтобв не так сильно мучил голод, но вдруг снизу донеслись какие-то странные звуки, и эти посторонние звуки временами нарушали привычный для уха шум реки; забеспокоившийся Од вернулся в пещеру, взял один из сложенных в кучу у входа дротиков и спустился к реке, а скоро сквозь не очень густой туман уже различал голый и невысокий противоположный берег. Он опустил ногу в воду — она была теплее камней на берегу, но желания войти в неё не было. Выше по течению снова раздались непонятные звуки, и Од, внимательно вглядываясь в туман, двинулся вперёд, чтобв, пройдя до первого отмеченного взглядом валуна, понять, что это были за звуки. Пробежав ещё некоторое расстояние, прыгая по камням, он различил в начале порога слабо шевелящуюся в воде раненую лошадь и ликующе закричал, словно над своей добычей, а затем быстро вернулся в пещеру, где проснувшийся Ро уже стоял у входа. Од быстро объяснил ему, в чём дело, и они разбудили мужчин-охотников, а потом, торопливо спускаясь к реке, Од подумал, что, с тех пор как погиб Оз, их стало меньше, чем пальцев на обеих руках.

Лошадь была ещё жива. Застряв между валунов с приподнятой мордой, она, не имея сил освободиться, не могла и захлебнуться. Охотники окружили её, уже не сопротивлявшуюся, за ноги, за хвост вытащили на сухой берег.

Это был старый жеребец, смертельно раненный соперником или покалеченный при переправе табуна, и было очевидно, что табуны снова остановились в этих местах и людям не придётся менять стоянку весь сезон.

Ор поднял копьё, чтобы ударить жеребца, но Од решительно остановил его, тот оскалился, показывая, что готов к ссоре, однако Ро мрачно посмотрел на него, и он отодвинулся; потом Ро ударил копьём в горло жеребца, который слабо дёрнулся и остался неподвижен. Ро встал на колени, выдернул копьё из раны и припал к ней, а Ор нервно переминался с ноги на ногу. Сделав несколько глотков, Ро зажал ладонью рану и взглянул на Ода, но тот отрицательно мотнул головой и отступил назад, а Ор радостно упал на колени и впился в рану; когда же дошла очередь до последнего охотника — это был Од, — кровь уже иссякла, но и он достаточно утолил свою жажду и голод. Жеребец потерял много крови ещё раньше, и хотя охотники не насытились --">