Борис Лурье - Новое Кабаре Америка

Борис Лурье Новое Кабаре Америка

Перевел Алексей Даен

© Борис Лурье, 1982

© Перевод с английского Алексея Даена, 2002

«Героический бодун, лишённый блевотины» — так можно описать моё состояние на следующий день после празднования моего 58–летия. Моя репутация не запятнана советским прошлым человека, выбравшего свободу (я не выбирал свою негритянско–рабскую свободу в Нью–Йорке, — я — «еврейский Бог» Гитлер, избранный Западом, и Америка выбрала меня).

Мы потели и упивались в бруклинском ресторане «Daan‑tcing — Золотой Дворец» на Кони–Айленд. В наших глазах под тяжёлым кондиционированным воздухом тускло отражалась меланхолия, оптом импортированная диссидентами и иммигрантами из Советского Союза. Буржуазная меланхолия сродни грязи, дерьму. Её символы — это водка и ожиревшие бесформенные совдеповские жопы. И в наказание — пересчёт купюр свободы с приговором… и похмелье на следующее утро.

Гадюшник с зеркалами в позолоченых рамах «нёс» бойкое имя: «Золотой Дворец». Мы сидели и пили, как когда‑то в «Римском подвале» в Старой Риге, основанной крестоносцами в 1201–ом году. Гостиница, в которой находился тот римский погреб, была уничтожена в 1944–ом опьяневшей советской ракетой, незадолго до победы над западными рыцарями–освободителями. Когда‑то, в 1940–ом, мы, пятнадцилетние мальчишки, сидели в том подвале, «зубрили Тору», — записывали как правильно закусывать, чтобы не опъянеть… в лучших русских традициях, так Славянский гигант, имя которому Водка, утрамбовывал подростковые наши извилины…

Как же, чёрт возьми, эти бывшие «совки» в своей обкончавшейся ностальгической меланхолии, обретшие «заокенские свободы» товарищи, сумели найти друг друга в этом искривлённом «Золотом Дворце»? Возможно.., то была тяга рассовеченных обитателей бабелевского гетто окунуться в ими же придуманное буржуазное счастье, идея которого родилась в закрашенных витринах американской действительности..? Как сложилась судьба тех рижских парней, напивавшихся в 1940–ом году? Одни растворились в Войне.., другие были спасены гитлеровскими коммунистами из мясорубки. Я выжил, но житьё осталась в преждеримском погребе 1940–го.

Я сижу в кругу мальчиков–победителей, рождённых после Второй Мировой. Одного из них (Сёму) Америка превратила в Сэма. Ему 34. Наши Дни и Месяца рождения совпадают. Сёма, как и я, окончил рижскую школу на улице Блаумана, но он — в 1964–ом.., а я должен был в 1942–ом (провалил экзамены в 41–ом). Другой «товарищ» — мой тёзка — Борис. И ему 34. Он родился в Москве, но прожил 18 лет в Риге, — значит, рижанин. В Советском Союзе он занимал важный пост, был преуспевающим кинорежиссёром.., но, по непонятной мне причине уехал.

Они оба (Маккаби–Сэм–Сёма–Денди и Борис) были готовы к любым перипетиям судьбы, но только не к армии Юдеев, сражавшейся в Египте и Ливане. Они оба искали Клондайк в кондиционированной империи блестящих зеркал Кони–Айленда.

Рядом со мной вертятся жопами на мягких стульях две рижанки. Обеим сучкам по 34 года. А ведь когда‑то им тоже было по 15, чёрт возьми… А мне уже ёбнуло 58! Не верится, что это МОЙ День рождения! И я его справляю не в тевтонском погребке в родной Риге, а в поджареном, ядовитом, как змея, анусе Бруклина.

— Позвольте высказать одно наблюдение, — обратился ко мне, разбитному 58–летнему чуваку, Советский интеллигент Борис, 34–летний ветеран, проведший немало рабских лет на эгоцентричной территории Штатов. — По тому в каких количествах вы поглощаете водку, никогда не подумаешь будто вы из Ливонии, Риги. Вы пьёте как чисто русский человек! Как ленинградец! Нет, скорее как житель имперского Санкт–Петербурга! Я слышал, где вы родились… А, впрочем, Русская Душа всегда остаётся этой удивительной русской душой…

— Я не японская «тойота». И не настолько стар, чтобы родиться в Санкт–Петербурге! Дорогой товарищ Борис, я родился не в Петербурге и не в Петрограде, а в Ленинграде. Я — Руссиянин, Русский!

— Неужели? — Сказал мне, Борису–иудею, Борис–жид.

Это всё дерьмовая меланхолия и замешанное на полулжи воображение…

День рождений праздновали три одиноких мужчины, которых объединяли две вещи: русско–еврейские корни и нееврейский бог по имени Водка. Такое единение недолгосрочно, оно в одно мгновение превращается в пыль… Денди Сэм и околокультурный Борис, эти два диссиденствующих выкидыша, прорвавших, как сперматозоиды, матку сталинского железного занавеса, --">