Денис Александрович Гуцко - Амэ Фури

рукой, тот в ответ подмигнул. Но, спускаясь по лестнице, мужчина вытер украдкой глаза. Может, не такой уж сухарь?

– Сабуро, ты бывал у океана?

Люда и не рассчитывала, что мальчик поймет вопрос. Неважно. Ее настроение он уже понял. Она чувствовала это по его взгляду.

– Когда океан спокойный – бывал? Я нет. В Токио, кстати, была однажды. На фестиваль ездила с выпускниками. В прошлом году. А океан только из самолета видела. Жутко… В смысле – даже когда штиль, жутко. Да… Ну, что ж, начнем помаленьку.

Сняла с полки нотный сборник. Полистала, выбрала “Наш край” Кабалевского.

– На, вот, – сказала Люда, придвинув к мальчику пюпитр с раскрытыми нотами. – Послушаю, что ты уже умеешь.

Она помогла ему установить стул на нужную высоту. Инструмент он взял довольно уверенно. Подпер деку коленом, расслабил плечи.

Люда вернулась к окну.

– Играй, как будешь готов. Я слушаю.

На дальнем повороте дороги водитель пинал ногой колесо микроавтобуса, размахивал руками. Автобус наверняка сломан, водитель огорчается. Если не успеет починить до конца рабочего дня – выслушает много разных слов от преподавателей, которые собирались ехать на ночь домой.

У Сабуро получалось неплохо. Только каждый раз, как он менял направление смычка – начинал тянуть на себя – звук огрублялся, каменел.

– Погоди.

Мальчик опустил смычок.

Люда поставила стул возле него, взяла его правую руку, показала, как надо.

– Вот, понимаешь, мягче. Мягче нужно. Пробуй.

Сабуро начал играть, но на первой же фразе стало ясно, что он не вполне уяснил, чего требует от него учитель. Получается плавно, но по-прежнему грубо.

Люда прошлась по классу.

– Как же тебе объяснить? – она остановилась, скрестила руки. – Задачка… Говорили мне, учи английский. Сейчас бы инглиш не помешал.

– Ай спик инглиш, – отозвался Сабуро. – Э литл.

– Да знаю, знаю, – сказала она. – Я-то ни бельмеса не спик.

Дошла до стены, обдумывая внезапно пришедшую к ней мысль. Решила попробовать. В той фестивальной поездке их водили в театр Кабуки. Люда запомнила на слух рефрен, который пел женский хор. Там было про дождь и про снег. Как раз то, что нужно.

– Смотри, – она подошла, остановилась перед Сабуро, ткнула пальцем себе за спину, в направлении открытого окна. – Там облака, дождь из них пойдет. Рейн. Второй день уже собирается, обязательно пойдёт… эээ… В театре Кабуки ты был? Водил тебя папа? А? Кабуки… Как там женщины поют про дождь: “Амэ фури”, – Люда попробовала воспроизвести мотив. – Амэ фури, амэ фури. А потом, когда сильнее: “Мотто афури”, – воздев руки кверху и слегка наклонившись, изобразила актрису Кабуки, которая сетует на усилившийся дождь. – Так вот! Не надо, чтобы смычок двигался по струнам так, как падает дождь. Понимаешь? – сложила предплечья крестом. – Не надо. Вот он падает – отвесно, тяжело… Рейн… Падает, падает… Рейн – донт. Бэд рейн. Смычком так не надо.

Растопырив пальцы, Люда показывала, как падает дождь. Лицо ее в это время изображало недовольство – дескать, это совсем не то, что нам нужно. Дождь – это плохо. Не нужно дождь. Забудь.

Старалась долго. Наконец, мальчик кивнул.

– Хай, сенсе.

– Ага. Отлично. Это ты понял. В общем, тяжело тянуть не надо. Теперь – как надо…

Для пущей доходчивости она выдавила умильную улыбку.

– Снег идет. Как там… Юки фури. Да? Юки фури. Вот он идет, летит вниз плавно, легко… танцует… легкий такой, летучий…

Показала, как парят снежинки.

– Юки фури… Эээ… Сноу. Да. Вот сноу – как раз-таки гуд. То, что нам надо – сноу. Юки фури… Юки фури – ферштейн?

Сабуро кивнул.

– Хай, сенсе.

– Ну, вот. Делов-то. Давай, дружочек, пробуй.

Он взял инструмент, пристроил деку к колену.

– Юки фури! Не забудь!

На этот раз у него получилось. Не идеально, но парень уловил.

– Да, – кивала Люда. – Именно.

Тихонько похлопала в ладоши.

– Молодец.

Дав ему новое задание – упражнение на равномерность – Люда вернулась к окну.

Еще одну – и больше в классе не курим.

– Я вообще-то не курю в классе, ты не подумай. Просто… уйти решила. В смысле, отсюда, из интерната. С мужем вот разбежалась. Думаю,

--">