Захар Прилепин , Линор Горалик , Василина Александровна Орлова , Алексей Зензинов , Александр Викторович Иличевский , Инна Львовна Лиснянская , Александр Юльевич Суконик , Владимир Забалуев , Сергей Георгиевич Бочаров , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Алла Николаевна Латынина , Елена Олеговна Долгопят , Виктор Владимирович Ремизов , Евгений Александрович Шкловский , Дмитрий Вадимович Полищук , Мария Станиславовна Ремизова , Павел Михайлович Крючков , Игорь Манцов , Рената Александровна Гальцева , Наталья Курчан , Виктор Михайлович Бирюков , Алена (Алия Каюмовна) Каримова , Даниил Чкония - Новый мир, 2007 № 02

богословия (“„Остров” Павла Лунгина глазами священников”. Записал Денис Маханько. — “Фома”, 2006, № 11 /43/).

См. также: “Главный герой фильма сострадает людям, которые приходят к нему, остро чувствует их горе и стремится помочь им своей молитвой. Но когда по этой молитве совершается чудо, он настаивает на том, чтобы исцеленные приступали к исповеди и Причастию. Это очень важный момент, который меня порадовал; Анатолий не „заменяет собой Христа”, а направляет страждущих ко Христу, к Евхаристии.

Большое упущение авторов фильма — то, что не показаны какие-то вехи духовного роста главного героя. Только что это был трясущийся от страха матрос, стреляющий в своего капитана, и буквально тут же мы видим человека незаурядных духовных дарований, чудотворца. У зрителя может возникнуть иллюзия, что такое превращение может произойти очень просто, как бы само по себе. А ведь этому должны были предшествовать годы тяжкого аскетического труда.

Для меня загадка, каким образом этот фильм будет восприниматься широкой аудиторией. Такое количество молитв, церковнославянских выражений, которое звучит с экрана, — для нашего кинематографа неслыханно. Православному зрителю не составит труда понимать церковнославянскую речь, а вот человеку неподготовленному может быть очень трудно”, — говорит священник Константин Слепинин (там же).

См. также: “В фильме имеется лишь намек на духовный путь отца Анатолия: на протяжении всей картины герой вычерпывает уголь с той самой старой баржи, немой свидетельницы его военного предательства. В течение тридцати с лишним лет он носит этот уголь и сжигает его. В „Острове” есть очень сильные символы, и это, безусловно, заслуга режиссера и оператора. Мне очень запомнился эпизод, когда игумен проводит губкой по старой иконе, и на ней проступает лик Христа. Так, через покаяние, в человеке высветляется образ Божий. Очень красиво показана скупая северная природа, которая вызывает у зрителя, знакомого с житиями русских преподобных, образ Северной Фиваиды.

Опять же контраст между вечно холодным ландшафтом и вечно пылающей топкой котельной передает состояние души отца Анатолия. Однако диссонансом с такой нарочитой эстетичностью звучат надуманные диалоги между главным героем и иеромонахом Иовом. Да и вся линия отношений внутри монастыря очень искусственно стилизована под жанр патерика. Иными словами, фильм воспринимается очень неровным, хотя в нем есть, бесспорно, сильные места. Больше всех, конечно, сопереживает фильму исполнитель главной роли Петр Мамонов… Он очень органичен как человек и играет, как мне показалось, не монаха и прозорливца, а самого себя в заданных авторами обстоятельствах”, — говорит священник Георгий Иоффе, сотрудник миссионерского отдела петербургской епархии (там же).

Александр Сопровский. Мы сдвинем столы на снегу… Стихи и письма А. Сопровского Татьяне Полетаевой, Алексею Цветкову, Бахыту Кенжееву. Публикация, предисловие и примечания Т. Полетаевой. — “Знамя”, 2006, № 12.

“…Год назад на поэтическом вечере в Педагогическом университете я услышала от молодых поэтов фразу „легендарное ‘Московское время‘” и вспомнила один наш с Сашей разговор тридцатилетней давности.

— Ты все время занят чужими делами и чужими стихами. — (Речь шла об антологии „Московское время”). — Тебе не жаль своего времени? Ведь ты сам говорил, что ты в первую очередь поэт.

— Антология не чужое дело, — возразил Саша, — я создаю вокруг себя поэтический воздух, без него я не смогу не только писать, но и жить. Мне просто нечем будет дышать.

Теперь-то я понимаю, что тогда он создал нечто большее, чем самиздатский журнал, и даже больше, чем дружеский круг. Он создал воздух и был тем воздухом, из которого родилась легенда.

К слову о легендах. Сохранилось довольно много писем Сопровского, в которых он подробно и увлекательно описывает, как все было не в легендах, а в той жизни. <…>

Письма эти, серьезные или шутливые, ученые или страстные, написаны с чувством, умом и добротой. „Статьи мои грешат стихообразностью”, — написал он мне в 1975 году. В 1985-м, в письме к Елене Игнатовой, ленинградской поэтессе, он называет свою философскую работу „О Книге Иова” „творческим доказательством бытия Божия”. „Стихообразностью” отличались не только статьи, но и письма Сопровского. Очень часто они сопровождались стихами. --">