Борис Петрович Екимов , Андрей Михайлович Столяров , Виктор Петрович Астафьев , Владимир Семенович Маканин , Иван Сергеевич Шмелев , Павел Валерьевич Басинский , Валерий Иванович Липневич , Василий Ярославович Голованов , Семен Израилевич Липкин , Нина Викторовна Горланова , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Андрей Витальевич Василевский , Владимир Алексеевич Губайловский , Олег Никитьевич Хлебников , Павел Андреевич Руднев , Дмитрий Геннадьевич Шеваров , Сергей Григорьевич Боровиков , Татьяна Александровна Касаткина , Павел Михайлович Крючков , Наталья Андреевна Сиривля , Сергей Георгиевич Стратановский , Наталья Курчан , Армен Генрихович Асриян , Владислав Дегтярев , Виталий Куренной - Новый мир, 2004 № 11

Коса — пока роса

Маканин Владимир Семенович родился в 1937 году в Орске Оренбургской области. Окончил МГУ. Живет в Москве. Постоянный автор “Нового мира”.

Из книги “Высокая-высокая луна”. (См. также: “Однодневная война” — “Новый мир”, 2001, № 10; “Неадекватен” и “За кого проголосует маленький человек” — “Новый мир”, 2002, № 5; “Без политики” — “Новый мир”, 2003, № 8; “Долгожители” — “Новый мир”, 2003, № 9; “Могли ли демократы написать гимн…” — “Новый мир”, 2003, № 10; “Боржоми” — “Новый мир”, 2003, № 11.)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

от только тут старый Алабин отметил характерное — да, да, он даже

оглянулся... Не саму ее он приметил, а мелкую и быструю дрожь ее лица — полутона испуга. Молодое лицо подернуло ветерком. Напомнило испуг маленького домашнего животного... Кроля… Или испуг собачонки, с умоляющей мимикой. С легким подрагиванием в области глаз и носа.

Причиной и был всего-то пьяндыга Гуськов, шедший по улице мимо. Он вопил что-то несуразное. Но в общем совсем не страшный и случайный… Пьянь!

Старый Алабин (если что — я, мол, защитник) просто шагнул к молодой дачнице ближе. Он как раз зачем-то вырядился… В своем темном костюме, в белой рубашке (ладно, что без галстука в ту жару!).

— Добрый день, — сказал ей Петр Петрович Алабин.

Да, да, он просто и вполне дружески поздоровался — мол, добрый день! Она кивнула. Но в ответ ни словца. Такая робкая и ранимая!

Так что Алабин даже не слишком был в нее поначалу влюблен. Красота ее была вполне скромна, деликатна. Но поразить она его поразила.

А звали — Анной…

Сказать честно, только таких женщин, робких и ранимых, Петр Петрович Алабин и побаивался. В молодости попался на такую — и безоговорочно женился. Не в силах был, как теперь говорят, сделать ноги . Не в силах был ее оставить. Иначе, мол, весь мир рухнет! Иначе, мол, как ей жить — и как будет биться дальше оставленное им, ранимое сердце?

Похоже, Петр Петрович Алабин слишком спешил пожалеть… Он как бы самим собой исправлял или, можно сказать, подправлял для женщины судьбу и жизнь. Исправлял жизнь для ранимой, кроткой женщины — не всё, мол, в этом сложном мире так плохо и скверно, дорогая!

Жизнь в сложном мире вышла меж тем пестрая, разная. Но уж зато — востребованная… Это Петр Петрович так иронизировал, имея в виду, что по ходу жизни он еще дважды попал (накололся) на точно такой же тип женщины — и оба раза опять же женился. Было ли стечение схожих обстоятельств? Или просто случай?.. Но ведь в итоге трижды! Иногда ему думалось, все эти милые женщины были в сговоре. Эти робкие и ранимые… Эти с трепетом на лице… Они своим нежным чутьем хорошо знали, кто жертва, а кто охотник. Они подстерегали его. Посмеиваясь!

Зато Петру Петровичу Алабину, как ему казалось, было нечего бояться теперь… Пенсионер (старый хер и без больших денег), он уже никак не мог в качестве добычи заинтересовать молодую женщину, пусть даже очень трепетную и очень ранимую.

Присмотревшись, старикан Алабин уже знал, что ситуация для него благоприятна. Знал, что у этих милых Костровцевых (жгучая фамилия!) не всё так уж безоблачно. Не всё лады. Он уезжал на машине в Москву, а она оставалась здесь и нервничала. Он вдруг там задерживался… А иной раз не возвращался ночью. (Прекрасно!..) И было совсем нехитро понять, что он задействован. Что у него кто-то есть… Бабец. (Прекрасно! Прекрасно!..) Где-то там, в Москве, у нашего Костровцева уже на мази... Где-то там женщина — вспыхнувший, запылавший бабец. Уже вся, похоже, в огне!

Костровцев, не слишком даже скрывая, день ото дня дергался: уезжал — приезжал... Молодой, но с опытом. Что-то он своей Ане, разумеется, врал. А она это вранье тихо глотала.

Через открытое их окно старый Алабин как-то ее услышал:

— Собирались уехать на юг, Антон! Ты же сам говорил — большой отпуск... Огромный отпуск!

Муж Антон не ответил. Жевал... Или Алабин не расслышал. Да ведь и не важно — что там было сейчас слышать? Поедет он теперь на юг — как же! Что ему, этому Антону, отпуск и что ему все юга! Пока бабца не уработает как надо, не сдвинется он с места.

Но все же Петр Петрович Алабин насторожился. Гром с неба… Могли взять и уехать. На юге продлить отпуск.

Алабин вдруг ясно представил, что уехали и снимают там себе комнату. У моря… За хорошую (еще какую --">