Василий Васильевич Розанов , Захар Прилепин , Максимилиан Александрович Волошин , Уильям Шекспир , Денис Александрович Гуцко , Сергей Павлович Бобров , Юрий Борисович Орлицкий , Марина Алимхановна Краснова , Вадим Геннадиевич Месяц , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Алла Николаевна Латынина , Дмитрий Владимирович Бавильский , Андрей Витальевич Василевский , Евгений Александрович Шкловский , Юрий Евгеньевич Ряшенцев , Михаил Владимирович Бутов , Лиля Панн , Павел Михайлович Крючков , Михаил Юрьевич Эдельштейн , Станислав Александрович Минаков , Екатерина Викторовна Сальникова , Елена Евгеньевна Гродская , Наталия Леонидовна Румянцева - Новый мир, 2009 № 08

доказать — оставалось бы только наслаждаться победой над тупыми верующими, не способными осознать сие великое доказательство. Ан нет... нет его, доказательства.

Но если к теоретическим взглядам атеистов добавить всю их эмоциональную „периферию” — может ли это считаться верой?

Сомневаюсь. Ведь эта „периферия” вторична по отношению к религиозной вере.

И вот почему: атеисты не испытывают ни внутреннего ощущения присутствия, ни ощущения отсутствия. Их убежденность в своей правоте зачастую подпитывается лишь азартом антирелигиозной борьбы. Если бы все верующие внезапно улетели на Марс (захватив с собой и все, что связано с религией), оставшиеся быстро бы успокоились и прекратили обсуждать „основной вопрос философии”. Впрочем, спустя какое-то время среди них возникли бы люди, „желающие странного”, — и все опять повторилось бы”.

 

Юрий Красноярцев. Семь писем из монастыря. — “Братина”. Литературно-художественный альманах. 2009, выпуск 1 (13).

Автор, бывший соловецкий послушник, служащий ныне в сане иерея в одном из подмосковных монастырей, выступает здесь под псевдонимом. Эти письма в мир — укрепляющие, согревающие сигналы друзьям, посылаемые на удивительной волне искренности и чистосердечия — выдают в авторе тягу к литературному письму. Да он и сам “проговаривается”: “Писательство же точит меня, как червь. Не могу по-человечески высказать своих чувств, уже и в письмах сочинения сочиняю”. И тут же, в другом письме, к другому адресату: “Вот что мне ответить на твое письмо? Можно ли вообще отвечать на письма? „Верно, мы все разговариваем сами с собой” — целиком и полностью с тобой согласен. Недавно до меня дошло, что многие из моих писем — это исповеди, только словесно обставленные. Мне бы их духовнику перед аналоем с Евангелием и крестом, а я их запечатываю в конверты. Зачем? Затем, что духовнику надо покаяние в чистом, так сказать, виде, а мне нужны слушатели, как талантам поклонники. Да и тяжело оно и горько покаяние в чистом виде. Вот и занимаемся мы словесным подслащиванием. Ну хоть так… И еще недавно выяснилось, что покаяние — это слово греческое, и означает оно перемену ума”.

И в каждом письме — проповедь: ясная, образная. “Для вечной жизни, скажи, чем пригоден этот Шпенглер? На Страшном Суде о чем меня спросят: о типах культуры или о том, как я жизнь свою прожил?”

 

Марина Кудимова. Гоголь и… — Альманах “Илья”, 2009, выпуск восьмой .

Здесь две части: “Гоголь и пост” и “Гоголь и опиум” (читателей ждут неожиданности, в том числе разговор об отношении к наркотикам в гоголевские времена). Исследованию предшествует что-то вроде эпиграфа от редакции:

“Газетные обозреватели (хорошая как-то попалась опечатка: оборзеватели), взявшие на себя роль критиков и экспертов, выдвинули тезис: время писания в стол прошло, сегодня пишут только за деньги. Такая культурная глухота вызывает ухмылку скорее, чем возмущение: как будто что-то изменилось оттого, что „стол” стал метафорой оперативной памяти компьютера. Или как будто продажность когда-либо осуществлялась иначе.

Россия по-прежнему пишет и мыслит „в стол”.

Просто стол разросся до размеров ЖЖ.

(„Пишем в стол”. Из блога Марины Кудимовой.)”

 

От редакции. Операция “Э”. — “Русский репортер”, 2009, № 22 (101) <http://www.rusrep.ru> .

“Что побудило Управление „Э” (новая экспертная структура на базе бывшего РУБОПа. — П. К. ) заподозрить в „монстрациях” (культурные акции новосибирского художника Артема Лоскутова. — П. К. ) признаки экстремизма? То, что „больше трех не собираться”? Или только под нужными флагами? Тогда зачем вообще жить?

Экстремизм — он теперь действительно как наркотик. Его можно подбросить любому. Вот и в этой статье при желании можно усмотреть признаков экстремизма сразу на несколько уголовных дел. А если зайти в книжный магазин, то там этого экстремизма вообще немерено под каждой обложкой. Включишь телевизор — сплошной экстремизм, даже если на экране первые лица государства. Короче, работы — непочатый край: знай получай себе звездочки и повышай зарплату.

Значит ли это, что настоящего экстремизма у нас нет? Еще как есть! Это действительно одна из главных угроз целостности страны. Вспышки ненависти и политические убийства происходят регулярно, а значит, за ними стоят настоящие разжигатели. Вот только --">