Пьер Буль - Фотограф

Пьер Буль Фотограф

Часть первая

I

Изогнувшись в пояснице, девушка откинулась назад, на подушку дивана — единственной мебели, создающей иллюзию роскоши в этой бедно обставленной комнате. Она высоко подняла колени, закинула ногу за ногу и с заметным старанием выпятила грудь, словно силилась выскочить всем своим телом из дезабилье. Потом посмотрела на фотографа взглядом угодливого ученика, ожидающего одобрения учителя.

— Так? Или немного выше?

Он, не отвечая, раздраженно пожал плечами. Девушка забеспокоилась и с живостью добавила:

— Если вы считаете, что так будет лучше, я могу совсем снять лифчик.

Марсиаль Гор, до этого смотревший на нее через видоискатель, едва сдерживая нетерпение, вдруг впал в ярость и швырнул свой аппарат на диван с такой силой, что девушка вздрогнула и вжалась в подушки.

— Может, еще и трусики снимешь? Ты что, издеваешься надо мной? Ты что, думаешь, я занимаюсь порнографией, или принимаешь себя за настоящую звезду, которая может позволять себе все что угодно?

— Мой агент рекомендовал мне…

— Твой агент болван. Кто делает снимки — он или все-таки я? Снимки, которые будят воображение, ты понимаешь? Тебя учили, что это такое — будить воображение? Это вовсе не значит, что тебе нужно раздеваться догола.

Девушка по-детски надулась. Видя, что он, все еще продолжая ругаться, приближается к ней, она прикрылась руками так, словно собиралась защититься от пощечины. Этот трогательный жест сразу смягчил гнев Марсиаля Гора, и он тут же переменил тон.

— Ну вот, теперь ты плачешь! Беда с тобой! Успокойся. Будь умницей. Я же не людоед. Просто я знаю свое дело, дело, которым начал заниматься задолго до твоего рождения, понимаешь? Делай то, что я тебе говорю, и ты получишь прекрасный снимок, лучший из всех, которые ты только можешь себе представить, это я обещаю, снимок, который привлечет к тебе миллионы поклонников, будет воспроизведен во всех журналах мира и вызовет интерес у продюсеров трех или четырех континентов. Ты, наверное, впервые позируешь, не так ли? А раз так, то доверься лучше мне. А слезы оставь на потом. Давай-ка я сам сделаю что нужно.

Он слегка одернул дезабилье, заставил девушку опустить ногу, потом, насупясь, отступил и окинул ее оценивающим взглядом.

— Вот так, наверное, пойдет. Но теперь надо ждать, пока иссякнет фонтан. Высморкайся и поправь макияж… но не переусердствуй. Нужно будить воображение, я тебе уже говорил. Все вы одинаковые.

— Я сделаю так, как вы хотите.

— И правильно.

Она сквозь слезы слабо улыбнулась и села в глубине комнаты перед шатающимся сооружением, служившим здесь туалетным столиком. Он какое-то время смотрел на нее, потом машинально провел пальцем по мебели, увидел на ней слой пыли, снова пожал плечами и стал расхаживать по комнате, заложив руки за спину, иногда встречая опасливый взгляд девушки. Обеспокоенная теперь уже его молчанием, она попыталась продолжить беседу и, заметив его неуверенную походку, спросила:

— Вы хромаете? Натерли ногу?

И тут у нее все невпопад! Он чуть было не поддался новому приступу гнева, но сдержал себя и лишь горько усмехнулся:

— Да, и основательно. Посмотри.

Он приподнял штанину и показал ей протез. Она покраснела от смущения.

— Ой, простите! Извините меня. Я очень огорчена.

— Ничего. И не вздумай опять реветь. Это произошло давно.

— Несчастный случай?

— Несчастный случай, можно и так сказать. Это произошло в те времена, когда я не довольствовался фотографированием крошек вроде тебя и когда моя профессия влекла меня в опасные уголки.

Он, помрачнев, надолго замолк, а она сидела, моргая глазами, перед зеркалом. Наконец, он как бы очнулся.

— Что, уже готова? Ну-ка покажись. Так, пожалуй, сойдет. Улыбнись… Но только не коровьей улыбкой, а человеческой, если можешь.

Она повиновалась. Без сопротивления приняла его грубость и «тыканье», которые были для фотографа само собой разумеющейся формой общения. В голосе его звучал легкий оттенок презрения, словно он имел дело с малолетним ребенком или, скорее, с неким животным, с молодым животным, которое еще нужно выдрессировать, дабы оно научилось играть определенную роль, не проявляя при этом неуместной инициативы.

Таким образом, между ними складывались отношения художника и натурщицы, что стало еще более очевидным в следующей сцене, когда он употребил весь свой --">