Владимир Георгиевич Диброва - Диброва Владимир. Рассказы

желания, грехи и страхи.

Надо ему время от времени позванивать, ставить в неожиданные ситуации и все записывать. А потом обобщить находки и изменить имя. Иначе не вывернешься.

Второй раз я «дернул» Лышегу в феврале, как раз во время снегопадов. Густым голосом служаки-полицейского из края, где процветают кактусы, а в ответ на любую шутку стреляют без предупреждения, я спросил:

— Мистер Лышига?

(Мол, меня зовут Так-и-так. Я — полицейский участка номер такой-то. По имеющейся у нас информации вчера вы, незаконно паркуясь у кафедры восточнославянских языков, ударили и повредили белую легковую машину марки «мерседес» девяносто восьмого года выпуска. У нас есть свидетели, которые все видели и записали ваш номер. Владелица «мерседеса» сразу обратилась в полицию и к своему адвокату. Адвокат связался со страховой компанией, деканом факультета, который вас сюда пригласил, с Фулбрайтовской комиссией и с посольством страны, из которой вы к нам приехали. У нас всюду компьютеры. Поэтому, если вы захотите сделать признание, помните, что все, что вы скажете, будет использовано в суде против вас.)

— Алло! — Чтоб убедиться, что Лышегу не хватила кондрашка, я добавил специй в голос и спросил: — Мистер Лышига… Вы еще там?.. Сэр? Вы меня слышите?

— Йес, — отзывается Лышега синими от испуга губами. — Бат…

— Сэр?

— Это какая-то ошибка. У меня нет машины!

— Неужели? Тогда чей же это «форд-эскорт» темно-синего цвета восемьдесят четвертого года с номером…?

— Я не знаю! У меня нет прав! Я не умею водить машину!

— Не умеете водить машину?

— Нет!

— Тогда назовите, пожалуйста, свое имя и фамилию. Медленно и по буквам.

Лышега называет.

— Дата и место рождения?

Лышега не сопротивляется.

— Номер вашей социальной страховки?

Лышега говорит номер.

Полицейскому этого мало. Он хочет знать, в каком банке поэт хранит деньги, потом номер его кредитной карты и срок ее действия.

Лышега сообщает все названия и цифры.

— Девичья фамилия вашей матери?

Лышега говорит фамилию.

— Не понимаю. По буквам!

Лышега так декламирует буквы, что из него течет сыворотка.

Этого я уже не могу выдержать, спрыгиваю на родной язык и говорю, что я понимаю «подставить щеку», но не до такой же степени! Ты, говорю, не обязан давать им никакой информации о себе!

Мой совет с бульканьем тонет в напряженной прозрачной тишине. Видно, как центы капают в счетчик телефонной компании.

— Ну ты… — Избавившись от петли на шее, Лышега, на всякий случай, не торопится дышать. Но жизнь берет свое. По тому, как он сопит, чувствуется, что губы его вновь обретают естественный цвет.

Я доволен, что шутка удалась, и спрашиваю у поэта, как ему пенсильванская зима и как он борется со стихией.

— Я с ней не борюсь, — сопит Лышега.

— Я понимаю. Конечно. А чем ты вообще занимаешься? Кончил осматриваться?

— В процессе.

— Все еще купаешься?

— Да.

— Молодец! А что еще делаешь?

— Форель ловлю.

— А где червей берешь?

— Я — руками.

— Руками? Форель?

— Да, она сейчас не такая, как летом. Сонная и доверчивая.

— И вкусная уха получается?

— Я их не ем.

— Что же ты с ними делаешь?

— Отпускаю.

— Ну конечно, — говорю я и тянусь за карандашом.

Какой ход! Поэт как шаман! Разговаривая с рыбами, он общается с водной стихией. И тут сам собой напрашивается конфликт. Ведь сталкиваются два мира. Славянский, языческий, стихийный, и романо-германо-иудейский, зацикленный на букве закона. Тот, который купается только в отведенных местах во время пляжного сезона. И тут может возникнуть такая ситуация: некто едет на ланч в теплом автомобиле мимо озера. За окном метель. Вдруг водитель замечает голого бородатого Лышегу, который что-то опускает в прорубь. Водитель пугается, жмет на газ, его несет в ущелье. Но за миг до того, как сорваться в пропасть, он тянется за мобильным телефоном, набирает полицию и говорит, что на таком-то участке трассы кто-то топит в проруби труп. Через минуту на месте происшествия оказываются три полицейские машины, пожарная команда, несколько машин «Скорой помощи» с откормленными санитарами и вертолет ФБР. Лес дрожит от сирен, мигалок, приказов и радиосигналов. Теряющего сознание, покрытого сосульками Лышегу кладут на носилки и мчат к главсудмедэксперту. По дороге дают ему антибиотики, хлороформ, кислород, окружают мониторами и --">