Синтия Роджерсон - Я люблю тебя, прощай

нежели о счастливой любви. Уж лучше страдать, чем терпеть унылое течение катящихся к концу отношений. И если они заканчиваются решительно и бесповоротно, то с ними уходит и тревожная неизвестность. Остается душевная боль, но и некоторое облегчение. А потом можно снова вообразить, что встретишь кого-то другого, и даже еще лучше.

Если бы существовало государственное учреждение под названием Департамент любви — просторный розовый зал с толпой сердобольных тетушек и симпатичных темноглазых мужчин, — его бы завалили жалобами и прошениями. Люди подавали бы на Любовь в суд за причинение им таких обид, что и не вообразить.

Но такого учреждения нет, и потому люди идут ко мне.

Когда раздается звонок в дверь, я на мгновение закрываю глаза и молюсь. Дай мне силы помочь этим раненым сердцам, шепчу я, не обращаясь ни к кому конкретно — к клубящемуся меж звезд пространству, к воздуху в кабинете, к атомам собственного тела. Меня успокаивает эта просьба о помощи. Потом я открываю дверь и впускаю их.

Ну вот. Звонят.

Помоги мне!

Роза

Со своим мужем я общаюсь так: «Одевайся, живо! К семейному консультанту опаздываем! Я тебе выгладила синюю рубашку. Не там, в шкафу! Угу. А башмаки давно пора выкинуть, ты только глянь на подметки! В понедельник пойдешь в “Кларкс”, у них как раз распродажа».

Будто ему шесть лет. Не помню уже, когда это началось, когда у меня появились заносчивая раздражительность и командирский тон, но я как разогналась, так и не могу остановиться. Хотя убила бы на месте всякого, кому вздумалось бы заговорить со мной подобным образом.

— А ты же вроде сказала, что у них все занято? — недовольно бурчит Гарри, точно малолеток, норовящий доказать мамаше свою независимость.

— Господи, да ты не слушаешь, что ли? Сто раз повторять? У них кто-то отказался. Так что ровно в восемь мы должны быть у Ани.

— У Ани?

— Да, у Ани.

— А ничего звучит, мне нравится. По-иностранному, но вроде как успокоительно и пользительно. И стильно. Полячка?

— Почем я знаю? Заткнись и одевайся, наконец.

Ну не стерва ли? Ненавижу себя!

— Свидание с Аней. Класс! Что бы такое надеть? Синюю рубашку с теми новыми черными джинсами? Не простовато?

— Что угодно, только не твои труселя! Господи, во всей Англии ты единственный такие и носишь. Ума не приложу, как можно покупать такое!

— Так ты не находишь их сексуальными? Да, эти и впрямь подрастянулись и посерели маленько, но я могу надеть те, что поновее и поплотнее, из «Маркса».

— Как будто от этого что-то изменится. Как будто вообще что-то может измениться.

— Если б ты время от времени надевала какие-нибудь хорошенькие трусики, глядишь, что-нибудь и изменилось бы, — заявляет мой муж.

Пауза. Я мрачно деру щеткой волосы. Сегодня я безобразнее и старше, чем обычно. Вот что творит мой муженек! Превращает меня в уродину. В прихожей хлопает дверь, и я вдруг вспоминаю, что я не только ужасная жена, но еще и ужасная мать.

Он появляется молча.

— Сэм! Сэм, милый, там в духовке ужин. Я поставила на маленький огонь. Ты только выключи потом, ладно?

— Куда это вы намылились?

— Собираемся выпить с друзьями. Мы не долго. Не будешь скучать? Я телефон не выключу.

— Еще чего! Валите и можете хоть до утра не возвращаться.

— Зачем ты так… Ну-ка, иди сюда и поцелуй маму. Сэм!

Но его уже и след простыл, только хлопает дверь, а я остаюсь с мужем — бледное волосатое пузо выпирает из-под его обожаемых трусов.

— А мне все-таки нравится это имя — Аня!

Наконец мы усаживаемся в машину и трогаемся. Вокруг — пары, пары, и, похоже, ни одна не спешит на консультацию к семейному психологу. Выглядят как типичные парочки. Держатся за руки, смеются. Голову на отсечение — у них даже свои собственные мелодии имеются. У нас никогда не было своей песни. Как-то не удосужились обзавестись в свое время. А теперь небось поздно. Интересно, пододвигаясь к свадьбе, шажок за шажком, все ли мы минуем одни и те же этапы? Вечер сегодня чудесный, но мне не до того. Кстати, это еще один повод позлиться — что меня не радует славный вечерок.

— Стой, это здесь. Или нет? Номер сорок семь, значит, здесь. А выглядит как обычный жилой дом.

— Само собой. Вряд ли тут требуется лишнее внимание, — заявляет мой благоразумный Гарри, всю свою жизнь старающийся это самое внимание не привлекать.

Мы с Гарри вылезаем из машины. Странные владеют мной --">