Марианна Язева - Свеча горящая

стало быть, восемнадцать к Победе. И у нее был... молодой человек, который очень ее любил.

- Ну ясно же, дедушка Костя... только давно-предавно! - крайне довольная своей сообразительностью, подсказала Нюша.

- Да нет, не дедушка. С дедушкой они потом познакомились, гораздо позднее... А этого звали Эдик. Эдуард... кажется, Серебряков. Или Серебрянский... что-то в этом роде. И он воевал. И писал бабушке... то есть, она, конечно, тогда совсем еще девочкой была... писал ей с фронта письма. И прислал ей стихи. Я хочу их сейчас найти...

И мама продолжала все доставать и раскладывать на покрывале бабушкиной кровати бесконечные конверты и странички, исписанные острым стремительным почерком. Нюше совсем не хотелось слушать какие-то давнишние стихи, но она чувствовала, что мама взволнована, и поэтому честно ждала, вот только не глядела больше на Палеху, которая так коварно обманула ее ожидания.

Наконец мама радостно воскликнула:

- Вот оно! Слава Богу, нашла!

Она бережно развернула совершенно желтый от времени забавно сложенный треугольником листок бумаги и, близко поднеся его к глазам, начала медленно, как будто бы ощупывая каждое слово, читать:

Обведи вокруг себя свечой горящею,

Отгони чужое зло и оговор,

И покажется светлее настоящее,

И добрее - все, что было до сих пор.

Завари себе чаек с листом смородины,

Ароматы лета пусть наполнят дом,

И уютней станет в кухоньке, и вроде бы

Приутихнет непогода за окном.

И, о чашку согревая пальцы зябкие,

О своих заботах позабудешь ты...

Пусть невидимою стайкой прилетят ко мне

Твои мысли, твои чувства и мечты.

И в краю, куда письмо идет неделями,

Я дыхание поймаю с губ твоих,

И почувствую душой, что снова делим мы

Огорченья и удачи - на двоих.

Ты же знаешь, я тоскую по тебе, любя,

Даже запах твоих чувствую духов...

Как мне жаль, что я не в силах уберечь тебя

От недобрых взглядов и ненужных слов!

Обведи вокруг себя свечой горящею,

Огорчения и хвори отгони...

Отдохни, прикрой глаза свои уставшие,

Пусть твой ангел от беды тебя хранит!

Мама закончила читать и замолчала. У нее было странное лицо, - счастливое и скорбное одновременно. Она очень-очень медленно, словно лаская пальцами эту возникшую из прошлого страничку, сложила письмо и, держа его на раскрытой ладони, сказала:

- Он не вернулся с войны, этот Эдик Серебряков. Или Серебрянский... Он погиб уже где-то под Берлином, в самом конце войны. В самом-самом ее конце.

Мама принялась аккуратно связывать ленточками и укладывать обратно в Палеху ее содержимое и, уже запирая крышку, тихо сказала:

- Эти стихи... Их можно было бы петь. Мне всегда казалось, что это текст песни. Как "Жди меня", например.

Она взяла Палеху в руки и пошла с ней из комнаты. Нюша, спрыгнув с кровати, побежала за ней. Мама положила Палеху в большую хозяйственную сумку и объяснила дочке:

- Бабушка попросила ей привезти...

А потом добавила:

- И как странно: стихи с фронта - и ни слова о войне, опасности, победе... Никакой военной романтики, никакого бодрого оптимизма... Только нежность. И забота. А ведь именно это, Нюшка, и есть самое главное...

И Нюша, хотя и не знала, кто такие оптимизм и романтика, согласно кивнула головой.

А потом мама пошла в кухню что-то готовить, и там привычно загремели кастрюли и зашумела в раковине вода.

Но Нюше, которая обычно с удовольствием помогала маме кашеварить, почему-то не захотелось идти на кухню, и она вернулась обратно в бабушкину комнату, села прямо на пол, вернее, на лежащий у кровати коврик, и принялась долго-долго смотреть на стоящую на комоде синюю вазу. И думала: интересно, это тот самый Эдик научил бабу Лиду... то есть, тогда еще просто девочку Лиду, этому волшебству со свечкой, или он написал это стихотворение, потому что видел, как она это делает?

И она смотрела то на вазу, то на стену или потолок, и все вокруг становилось синим-синим, как, наверное, должно быть в глубине моря.

А мама варила куриный бульон для бабы Лиды, своей мамы, и думала, что она обязательно поправится, обязательно. И, наверное, нужно будет взять с собой в больницу несколько свечек, и сделать все так, как всегда делала бабушка. И бабушке сделать, и ее соседкам по палате. Непременно надо взять и сделать. И пора напомнить Нюше, что ей надо быстренько приготовить уроки...

--">