Карен Джой Фаулер - Ледяной город

Карен Джой Фаулер Ледяной город

Майку Берку, математику, кулинару, учителю, путешественнику, брату

Пожалуй, это правильно, что я живу с теми, кого убила.

А. Б. Эрли, интервью журналу «Мисс мэгэзин», июнь 1983

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

(1)

Мисс Тайм сидела, уронив голову на стол, ноги ее касались пола. Шея и спина мисс Тайм не гнулись; впрочем, она вообще плохо гнулась — с этим ничего нельзя было поделать. Занавески на кухне были раздернуты. На буфете стояли два стакана, один пустой, другой полупустой, а позади них — бутылка красного вина. Пробка от нее валялась в раковине.

Из упавшей к ногам мисс Тайм крохотной сумочки на пол высыпались помада, ключи и очки. На скатерти было что-то написано то ли неяркими красными чернилами, то ли вином — похоже, телефонный номер, из тех времен, когда номера начинались с букв, обозначающих районную телефонную станцию. Четко читались D, А, то есть Дэвенпорт, 7, 3, а потом — то ли 5, то ли 2. Дальше цифры расплывались до полной неразборчивости.

Сумочка была размером с таблетку аспирина, помада — с рисовое зернышко, а кухонный пол — с лист машинописной бумаги. Убитая бедняжка мисс Тайм была ростом три дюйма. Все вместе помещалось на прикроватном столике под лампой и оказывалось первым, что видела Рима при пробуждении, и последним, что она видела, укладываясь спать.

— Завтра велю Тильде все убрать, — сказала Аддисон. — Зачем тебе такое в спальне? Я-то привыкла и даже не думаю, как смотрят на это другие.

Рима, разумеется, уже знала о кукольных домиках — они были знамениты не меньше самой Аддисон. Именно так Аддисон придумывала свои детективные сюжеты: берясь за очередную книгу, она первые несколько месяцев посвящала воспроизводству в мельчайших подробностях сцены убийства — крошечные улики, пятнышки запекшейся крови. «Если со ценой убийства все в порядке, — сказала она однажды в интервью „Мисс мэгэзин“^[1] („А. Б. Эрли мыслит мелкими деталями“; это интервью Рима много лет хранила в ящике письменного стола и часто перечитывала), — то остальное, в общем-то, пишется само».

К интервью прилагалась фотография: Аддисон трудится над столовым ножом размером с булавку. С тех пор она постарела, но не слишком сильно. Для своих шестидесяти с лишним Аддисон выглядела очень худой — правда, она вечно была такой, вся из костей и острых углов. Вешалка, да и только. Глубоко посаженные глаза, зубы, как у Элеоноры Рузвельт.

— Первый кукольный дом появился у меня, когда мне было четыре года, — объясняла она в интервью «Эллери Квин»^[2] в октябре 1985-го, а потом еще много раз. — А несколько лет спустя в нем поселились мистер и миссис Браун. Я возненавидела их с первой же секунды. Я любила игрушечную мебель, а от игрушечных людей у меня мурашки бежали по коже. Я не хотела видеть в доме никого. Это был мой дом. Или, может быть, дом фей, но их не видно, просто утром вы наливаете молоко в чашечки-наперстки, а вечером чашки пусты. Поэтому я взяла аптечную резинку и повесила мистера Брауна на перилах лестницы. Мама всегда говорила, что для нее это был первый ключик к пониманию моего характера. «У него же было имя!» — повторяла она. Получается, если бы я не знала его имени, все выглядело бы безобидно. Но мистер Браун был такой противный! И эту жуткую шляпу с него никто не мог снять.

Каждая книга А. Б. Эрли начиналась с убийства. И эта тоже. Пластмассовая голова мисс Тайм покоилась на столе в кухне, стоявшей на ночном столике в гостевой комнате старого викторианского дома, который венчал собой утес на морском берегу в Санта-Крус, Калифорния.

Дом назывался «Гнездо». Когда Аддисон купила его, это была мини-гостиница с совершенно другим именем, а до того здесь коротали свой век женщины, пережившие Команду Доннера.^[3] Риме было пять, когда она услышала, как отец сказал об этом матери, и несколько месяцев она мучительно размышляла: что же это за смертельная команда такая была? «Бей», наверное. Как соберутся, так подерутся. С тех пор она стала бояться сборищ. Даже деньрожденских.

Рима впервые заснула в «Гнезде» еще до того, как разглядела его. Она приехала поздно, а по огайскому времени — еще позже. --">