Ежи Анджеевский - Сыновья

обозначением имени и фамилии Янека, но от нумерации не осталось и следа, а развалины и пепелища мало чем отличались друг от друга. Она переходила от руин к руинам, потом вошла в какую-то подворотню, но двор за нею оказался маленький и пустой, никаких могил в нем не было. Она снова вернулась на улицу. Вошла в следующую подворотню, и страшное волнение охватило ее — попасть во двор оказалось невозможно. Туда, по-видимому, угодили бомбы либо артиллерийские снаряды — дорогу перегораживали завалы с этаж высотою.

Какое-то время она недвижно стояла перед мертвой этой горой, уронив руки, такая маленькая и беззащитная в сравнении с нею. Потом опять вышла на улицу. Но, пройдя несколько шагов, вернулась. «Боже мой, — подумала она, — ведь мне так мало нужно, в самом деле так мало…»

Редкий здесь прохожий — малорослый мужчина в мятой шляпе, широченных брюках и с огромным узлом на спине — объяснил ей, что это и есть тот самый дом, который она ищет. Минуту она стояла, оглушенная этим известием. Мужчина поправил мешок, сдвинул со лба шляпу и с любопытством взглянул на нее.

— У вас тут жил кто-то? — спросил он.

— Нет, — возразила она. — Но там, во дворе, похоронен мой сын.

— Точно. Там уйма людей похоронена. Но подворотню еще не отвалили. А вы сторонкой обойдите, смело! Вон там, где магазины были, есть проход.

В самом деле, пройдя меж обгорелых руин первого этажа, пани Гелена очутилась в маленьком укромном дворике, а потом через арку с сохранившимся, по счастью, подпертым сводом вышла в другой двор, очень просторный, с трех сторон замкнутый скелетами высоких зданий, а с четвертой — полуразвалившимся забором. Некогда за этой оградой находился очень зеленый садик модного кафе, теперь же высокие деревья были сплошь поломаны и высохли, сохранилась лишь пара каштанов, покрытых сейчас свежей листвой. На фоне всеобщей разрухи они выглядели дешевой бумажной декорацией. Здесь, как и в других варшавских дворах и боковых улицах, царила мертвая тишина.

Кресты пани Гелена заметила издали. Они были разные и тянулись серединой двора вдоль забора. При виде их сердце у пани Гелены забилось с такой силой, что она даже задохнулась. В саду чирикали воробьи, а утреннее солнце проникало сквозь недвижные, желтоватые клубы пыли в самую глубь развалин. Сухими, воспаленными от пыли глазами смотрела пани Гелена на маленькие эти кресты, пытаясь угадать, который из них водружен над Янеком. Сердце колотилось отчаянно. Спотыкаясь на неровной земле, изрытой колдобинами от снарядов, она направилась наконец к могилам, сдавив руками горло, словно хотела этим жестом усмирить в себе душевное смятение.

Дойдя до ближайших могил, она вдруг растерялась: за последнее время у нее сильно ослабло зрение, и сейчас, только нагнувшись, она могла прочесть на деревянных табличках под крестами имена и фамилии почивших. Она переходила от могилы к могиле, склонялась над каждой, а если надпись была неразборчива, нацарапана в спешке карандашом или размыта дождями, ей приходилось вставать на колени, упершись рукою в сырую, холодную землю.

Кто тут только не лежал. Старые и в цвете сил, мужчины и женщины, но более всего — юноши. Девятнадцать лет, читала она, двадцать два, семнадцать, двадцать… Полные имена на табличках звучали сурово, зрело, в отличие от уменьшительных, какими наверняка их называли при жизни. Она задерживала взгляд на воинских конспиративных псевдонимах перед фамилией — отрывистых и резких, как сигнал побудки. В одной из могил похоронен был четырнадцатилетний паренек. У его креста возлежала солдатская каска, потемневшая, покрытая ржавчиной каска взрослого мужчины. А рядом покоился поручик Волк, двадцати трех лет от роду. Тесно жались друг к другу эти могилки, словно общая земля продлевала братство по оружию, надежду.

В какую-то минуту пани Гелена почувствовала толчок в сердце. На одной из табличек она прочла: Ян. И припала к земле. Фамилия была неразборчива. На миг ей показалось, что это собственная ее фамилия. Но, внимательней приглядевшись, она разобрала: Грабовский. Ян Грабовский, и ничего более. Она долго стояла на коленях у этой могилы, потом поднялась и побрела дальше.

Остановилась только в конце двора, почти на краю огромной воронки от бомбы. Чуть поодаль разверзалась еще одна такая же воронка. Пани Гелена прошла по самой ее кромке. На дне воронок темнела густая зеленоватая жижа. А за ними было еще несколько могил. Но ни одна из них --">