Пьер Пежю - Маленькая Обитель

Пьер Пежю Маленькая Обитель

I

Несчастный случай

Пять часов вечера. Точно в пять часов вечера под холодным ноябрьским дождем грузовичок книготорговца Воллара (Этьена) выскочит на проспект и на полном ходу собьет маленькую девочку, выскочившую вдруг и попавшую под колеса. Хрупкие ножки и ручки, бледное нежное личико, красная курточка и красные колготки, девочка бежит прямо вперед. Пелена слез, паника потерянного ребенка и в последнюю секунду этот охваченный ужасом взгляд под каштановой челкой.

Вылетевшее неизвестно откуда маленькое тельце подброшено вверх сильным ударом. Оно перекатывается на капот, при этом лоб девочки разбивается о ветровое стекло, а Воллару кажется, что он слышит хруст костей, трескающихся под свист тормозов. В пять часов вечера среди грохота и скрежета механизмов возникнет этот сраженный на бегу ребенок, которого сбили, опрокинули и отбросили далеко назад, при этом девочка потеряла ранец и туфельку.

На мокром асфальте, вокруг кукольного тельца с вывихнутыми конечностями начинает расти темно-красная лужица, и тонкие струйки крови извиваются между шин автомобилей, резко притормаживающих под ноябрьским дождем.

Это будет в пять часов вечера, но пока еще несчастный случай не произошел. Несчастье даже не было неизбежным, ведь ничто и нигде не бывает предопределено, только сама жизнь подвергнута случайностям последней минуты, тем решающим мелочам, что бросают вызов предзнаменованиям и предвидениям, обманывая наши ожидания.

В четыре часа с половиной в каждом квартале любого города дети покидают начальную школу. Они называют этот момент «часом мам». Между фасадами домов на длинных серых улицах, несколькими минутами раньше еще окутанных тишиной, раздается очень веселый шум, наполненный детскими криками. Школы открываются, как раковины, и укрытое промокшими от дождя полотняными накидками материнское стадо принимает всех этих малышей с узкими и слишком тяжелыми крылышками, детей, подталкивающих друг друга в суматохе.

Очень большие суетливые матери склоняются к своим детишкам, и те поднимают мордашки, подставляют им свои гладкие щечки, и все одновременно выкрикивают что-то невнятное, размахивая предметами, изготовленными из картона, ткани, гипса. Мощные материнские руки освобождают плечи детей от груза, аккуратно убирают драгоценные вещицы, и вдруг все расходятся. Зонты уже удаляются по всем направлениям. Гул заработавших моторов. Быстрое распределение по семьям.

В окружении детей, остающихся в группе продленного дня, дама в голубой кофточке идет закрывать школьную решетку.

Вновь воцаряется тишина, свет угасает, дождь усиливается.

Случиться может все, значит и худшее. Потому что и оно бродит в сфере вероятностей. Гиена беды скачет наугад в обыкновенности жизни.

В четыре с половиной часа Ева, маленькая девочка в красной курточке, находилась среди детей, пересекавших двор. За решетками ограды все бросаются врассыпную, начинается толчея. Каждый ребенок способен сразу разглядеть в плотной массе материнских фигур единственное и родное тепло, руку, за которую можно ухватиться, щеку, которую можно быстренько поцеловать. Запах матери, влажности и сдобной булочки. Ежедневные короткие встречи под дождем.

В разбегающемся ряду детей Ева замедляет шаг, позволяет обогнать себя, ощущая, как крупные капли стекают с ее челки на лоб. Она — новичок в этой школе, в этом квартале, в этом городе. И очень мало разговаривала с другими школьниками.

Ева встревожена, как и каждый вечер, она опасается, что не увидит в ожидающей группе свою мать, не ощутит обращенного на нее сияния добрых глаз, устремленных ей навстречу.

Мать Евы так часто опаздывает! На несколько минут обязательно, а иногда намного больше, и так происходит с тех пор, как они приехали и поселились в этом городе. Несколько раз в неделю, после того, как все матери уже разошлись, скрылись в разных направлениях по улицам, Тереза, наконец, появляется. Торопится, выглядит запыхавшейся, а между кончиками пальцев у нее торчит сигарета. Издалека знаками она кое-как оправдывается, качает головой, улыбается, будто просит не слишком обижаться на нее, затем опять обретает отсутствующий вид, непонятное легкомыслие.

Молодая мать неизменно заявляет: «Меня ужасно задержали… Ева, дорогая, ты же понимаешь?» или беззастенчиво, сама тому не --">