Павел Васильевич Крусанов - Мертвый язык

Павел Крусанов Мертвый язык Роман

Глава 1. В тени «Незабудки»

1

Если бы не расшитая бисером шапочка-таблетка, полосатые носки и стоптанные кроссовки, молодого человека, уверенно шагающего по солнечной стороне улицы Марата, следовало бы считать совершенно голым. Пушка на бастионе только что отбила субботний полдень, и солнце в решительном соответствии с местом и временем освещало терракотовый тротуар, прилепленный к фасадам домов с нечетными номерами. Воздух с легкой подмесью матовых дымов был почти недвижим, оконные стекла отбрасывали радостные блики, а небо над городом, полное чудесной пустоты, лишенной не то чтобы смыслов, но самой идеи об их поисках, сияло такой пронзительной синью, что, попадая в глаза, делало им больно. Молодой человек шел от Невского в сторону Семеновского плаца, соблюдая непоколебимое достоинство и смотря на окружающий мир с благородной надменностью.

Было довольно людно. Прохожие неодобрительно косились на безмятежного мерзавца, иные улыбались, иные демонстративно его не замечали; барышни прыскали в «сименсы» и «нокии», делясь событием с подружками, самые бойкие моргали встроенными в трубки объективами; проезжающие мимо авто то и дело озорно клаксонили. Гражданин, завтракавший у торговой палатки «Теремок» сложным блином в бумажном конвертике, от неожиданности пролил себе на ботинки дымящийся кофе.

Первым, кто по служебной частоте раздерганного на волокна эфира сообщил о происшествии в милицию, был постовой из стеклянной будки возле дверей генерального консульства Швейцарии. Вторым — постовой, дежуривший у венгерского консульства. Стекла их будок были густо тонированы, отчего люди на улице казались слегка копчеными.

Молодой человек между тем шел себе дальше, так что оперативно выехавший из 28-го отделения милиции на бежево-синем «уазике» наряд настиг возмутителя спокойствия только между Свечным и Кузнечным, около магазина «Мясной домъ», куда искушенные гастрономы ездят за бараниной даже с Фонтанки. Задержание прошло без мордобоя — в рабочем порядке, с профессиональными прибаутками, какие милиционеры всегда имеют при себе в достатке, чтобы не казаться друг другу скучными. Улицу Марата наглец преодолел в лучшем случае на треть.

Напротив «Мясного дома», в третьем этаже здания с двойным номером 36–38 (должно быть, в незапамятные времена здание, как увесистый зад, разом покрывший пару стульев, заняло место двух прежних), располагалась мажористая митьковская галерея. Миновав сварную решетку, отделявшую территорию искусства от пыльного мира людской тщеты, по лестнице спускались парень и девушка.

— Смотри-ка, — сказал парень, выходя из парадной на улицу, — черти братушку вяжут.

— Ой, голенький! Как после линьки, — оживилась девушка, член студенческого научного общества при кафедре зоологии Педагогического университета.

Обсуждения события хватило им на одну неторопливо выкуренную у дверей парадной сигарету, после чего парень подумал о том, что стервы бывают очень даже привлекательны, особенно когда молоды и еще не знают, что они стервы. Эта мысль вытянула за собой другую. «Великое блаженство, — подумал парень, — и великое зло, как правило, приходят к нам из одного источника».

Спустя десять минут после водворения порядка застекленный постовой при швейцарском консульстве снова увидел голого человека. Этот был чуть полнее первого, с бледной полосой от плавок на загорелом теле и в сандалиях на босу ногу. Из ушей его свисали провода, а на узком пояске, шлепая через каждый шаг по тугому бедру, болтался плеер. Злая старушка в фетровом берете с налипшей на нем кошачьей шерстью что-то шипела вслед охальнику, но тот, разумеется, ничего не слышал.

Милицейский «уазик», едва успев разгрузиться в сквере на углу Марата и Звенигородской, где в двухэтажном домике, выкрашенном в ядовито-канареечный цвет, размещалось 28-е отделение милиции Центрального района, тут же выехал по новому сигналу — недра упаковки сотрясал, настораживая прохожих, раскатистый неуставной хохот. Что ж, на фоне постылых криминальных будней дело и впрямь выглядело веселым.

— Может, в Невских банях пожар? — предположил мордатый шофер с сержантскими лычками.

Сослуживцы встретили версию дружным смехом.

Второго нарушителя общественной нравственности, в голове которого звенела неведомая музыка, задержали у обувного --">