Уильям Фолкнер - Собрание сочинений в 9 тт. Том 10 (дополнительный)

Уильям Фолкнер Собрание сочинений в девяти томах ТОМ ДЕСЯТЫЙ (дополнительный)

Содержание

Настоящий том является электронной компиляцией произведений Уильяма Фолкнера, невошедших в 9-ти томное собрание сочинений.

Романы:

Пилон / Pylon (1935)

Дикие пальмы / The Wild Palms (If I Forget Thee, Jerusalem) (1939)

Похитетели / The Reivers (1962)

Рассказы:

Нимфолепсия / Nympholepsy (1922)

Монах / Monk (1937)

Завтра / Tomorrow (1940)

Ход конем / Knight's Gambit (1949)

Гон спозаранку / Race at Morning (1955)

Речь при получении нобелевской премии / Upon Receiving the Nobel Prize for Literature (1950)

РОМАНЫ

ПИЛОН

АЭРОПОРТ. ПРАЗДНИК ОТКРЫТИЯ

Минуту, не меньше Джиггс простоял у витрины в отощало осевших, как отработанная пена, подвитринных наносах вчерашнего конфетти, легко утвердясь на носках своих заляпанных грязью теннисных туфель, глядя на сапоги. Безупречным и нерушимым воплощением лошади и шпоры, всадника в гордой позе, рекламирующего загородный клуб на журнальном снимке, покоились они в косых бликах отграничивающего стекла на деревянном пьедестале подле мольбертоподобной картонной афиши из тех, какими, наряду с пурпурно-золотыми бумажными гирляндами, затоптанным конфетти и рваным серпантином, город разукрасился за одну ночь, — один и тот же шрифт, одни и те же фотографии подтянуто-зловредно-хрупких самолетов и облокотившихся на них в несоразмерно гигантской безотносительности летчиков, словно самолеты принадлежали к некоему виду эзотерических и губительных зверей и не были ни выдрессированы, ни приручены, а лишь на мгновение замерли над аккуратным лаконичным текстом: имя, фамилия, достижение — или, может быть, никакого достижения, просто надежда.

Он вошел в магазин, с глухим увесистым шуршанием частя резиновыми подошвами сначала по тротуару, потом по железу порога, потом по кафельному полу этого музея стеклянных ящиков, освещенного некой неземной, дневного оттенка субстанцией, в которой шляпы, галстуки и рубашки, ременные пряжки, запонки и носовые платки, курительные трубки в форме клюшек для гольфа, питейные принадлежности в форме сапог и домашних птиц, побрякушки для ношения на галстуках и жилетных цепочках в форме лошадиных мундштуков и шпор напоминали биологические образцы, сразу — еще до первого вдоха — опущенные в девственно чистый формалин.

— Сапоги? — переспросил продавец. — Те, что на витрине?

— Да, — сказал Джиггс. — Сколько они?

Но продавец даже не пошевелился. Он стоял спиной к прилавку, прислонясь к нему поясницей и глядя сверху вниз на простецкое, крепкое, со скошенным подбородком, голубоватое от бритья, с длинной нитью едва переставшего кровоточить бритвенного пореза лицо, на котором сияли горячие карие вертучие глаза — глаза мальчугана, впервые в жизни увидевшего воздушные колеса, звезды и змей поздневечернего карнавала; на залихватски посаженную набекрень грязную кепку, на коренастое, непомерно мускулистое тело, напоминающее фотографию прошлогоднего или позапрошлогоднего чемпиона сухопутных или военно-морских сил в первом среднем весе; на дешевые бриджи, которые вообще-то должны сверху пузыриться, но на нем сидели в обтяжку, словно они, как и их обладатель, некоторое время назад безнадежно вымокли под сильным дождем; на короткие налитые быстрые, как у пони для поло, ноги, просунутые в отрезанные от всего остального сапожные голенища, которые снизу были упрятаны под подъемы теннисных туфель и держались на месте благодаря приклепанным штрипкам.

— Двадцать два пятьдесят, — сказал продавец.

— Годится. Я их беру. Когда вы вечером закрываетесь?

— В шесть.

— Черт. Я еще не вернусь из аэропорта. В городе буду в семь, раньше не получится. Вот тогда бы их и забрать.

Подошел еще один служащий магазина — дежурный администратор.

— То есть прямо сейчас они вам не нужны? — спросил продавец.

— Нет, — сказал Джиггс. — А вот в семь я бы их взял.

— О чем --">