Дзюнъитиро Танидзаки - Кошка, Сёдзо и две женщины

химеру Нотр-Дама. Лили мгновенно раздувает ноздри, устремив на лакомый кусочек свои большие, умные глаза, широко раскрытые и оттого совсем круглые, как у чем-то удивлённого человека. Однако Сёдзо не спешит бросать ей рыбку.

— А ну-ка! — говорит он и подносит ставридку к самому носу кошки, но затем отправляет её к себе в рот. Он высасывает из рыбы уксус и перекусывает твёрдые косточки. Теперь лакомство для киски готово, он снова подцепляет его палочками и водит ими туда-сюда. Лили отрывает передние лапы от столика и, прижав их к грудке, наподобие рук у привидения, неловко ходит на задних лапах вслед за лакомством. Наконец Сёдзо задерживает руку прямо у Лили над головой; она нацеливается и прыгает что есть сил, вытянув в прыжке передние лапы, чтобы вцепиться ими в рыбу. Мимо! Она тут же прыгает ещё раз. С каждой рыбкой эта игра продолжается минут пять, а то и десять.

Сёдзо готов играть так сколько угодно. Скормив очередную рыбку, он отпивает чуть-чуть сакэ, зовёт: «Лили!» — и всё начинается снова. Из дюжины ставридок, поданных к столу, сам он съедает всего три-четыре. Из остальных он только высасывает уксус, а самих рыбок отдаёт кошке.

— Ай, ай, больно же! Ах, чтоб тебя! — внезапно вскрикивает Сёдзо. Лили неожиданно вскочила ему на плечо и выпустила когти. — Слезай! Слезай, тебе говорят!

Идёт вторая половина сентября, дни уже не такие жаркие, но Сёдзо, не выносящий жары и потливый, как все толстяки, вынес столик на веранду, грязную от недавнего наводнения, и сидит в одной рубашке с короткими рукавами, заправленной в шерстяное харамаки, и в лёгких коротких штанах. Вспрыгнув к нему на толстое, вроде круглого холма, плечо, Лили вцепилась в него когтями, чтобы не соскользнуть. Когти прорвали тонкую рубашку и впились в кожу.

— Он, больно, больно! — вопит Сёдзо. — Слезай немедленно! — Он трясёт плечами, чтобы сбросить кошку на пол, но она вцепляется в него ещё сильнее, и на рубашке проступает кровь. Однако Сёдзо не сердится, только ворчит добродушно: — Экая дура.

Лили ничуть не обижается и трётся щекой о его щёку, подлизываясь. Как только он отправляет рыбку в рот, она утыкается мордочкой прямо ему в губы. Тогда Сёдзо языком выталкивает рыбку изо рта, она мгновенно схватывает и глотает её, а потом с довольным видом начинает лизать хозяина вокруг губ. Впрочем, иногда Сёдзо не разжимает зубы, и тогда хозяин и кошка тянут рыбку каждый в свою сторону. В таких случаях Сёдзо бурчит что-нибудь вроде «У-у-у!», или «Э, э!», или «Я тебя!», злится и плюётся, но видно, что ему так же приятно, как н Лили.

— А? Что такое? — Сёдзо, довольный и разомлевший, не глядя, передал пустую чашечку жене, но вдруг обеспокоенно посмотрел на неё. До сих пор всё как будто было как обычно, но теперь жена, даже и не подумав налить ему сакэ, стояла, сложив руки на груди, и пристально глядела прямо ему в глаза.

— Что, кончилось сакэ, что ли? — он отвёл руку с чашечкой назад и перепугано заглянул ей в лицо.

— Надо поговорить, — коротко ответила Ёсино, ни сделав в его сторону ни малейшего движения.

— О чём это? Что стряслось?

— Отдай кошку Синако-сан.

— С какой стати? — Он раздражённо заморгал: что это за новости, ни с того ни с сего? — Что это ты вдруг?

— Ничего. Отдай кошку. Завтра же позови Цукамото-сан, и пускай отвезёт.

— Да в чём дело-то?

— Ты что, отказываешься?

— Ну постой. Объясни хоть. Что тебе не так, а?

«Ревнует к Лили? — подумал он. — Но это вздор какой-то, она же сама всегда любила кошку».

Ещё в те времена, когда Сёдзо жил с прежней женой, Синако, и та иногда заявляла ему, что ревнует к кошке, Ёсино смеялась над ней и говорила, что это нелепо. Так что, когда она выходила за него, она ничего против Лили не имела и даже сама привязалась к ней. Лили делила с супругами завтрак, обед и ужин за этим самым столиком, и до сих пор Ёсино ни разу не оспаривала этот порядок. Более того, Сёдзо всегда играл за ужином с Лили, потягивая вечернее сакэ, и Ёсино охотно любовалась этим редкостным, прямо-таки цирковым зрелищем, а то и сама бросала кошке угощение или заставляла её прыгать за ним. Словом, присутствие Лили только сближало новобрачных и разряжало атмосферу за столом, мешать же ничуть не мешало. Так что же тогда произошло? Ещё вчера, да что там вчера, и сегодня в начале ужина, пока он не выпил пятую или шестую чашечку, всё было в порядке, ситуация изменилась прямо на глазах. Очевидно, жену задела какая-то мелочь. Или, может, ей --">