Фридрих Наумович Горенштейн - Возвращение невидимки

поднятая колесами велосипеда, давно уже улеглась, все было мирно солнечно, и птички щебетали в кустах.

Непротивленец

Круглолицый добрый мужчина в очках и шляпе встретил свирепую личность с квадратной челюстью и большими, ноющими от безработицы кулаками. Место было уединенное и час поздний, только огрызок луны торчал в свидетелях. Личность внимательно разглядывала, по-волчьи примериваясь, куда получше вцепиться. Мужчина отвечал доверчивой доброй улыбкой.

— Закурить дай, — нашла оригинальное начало личность.

— Пожалуйста, — радостно сказал мужчина и достал из кармана пачку сигарет.

— Прикурить дай.

Мужчина радостно чирканул зажигалкой. Личность забрала зажигалку, задумчиво и зло закурила, не находя продолжения наметившимся взаимоотношениям.

— Ты, может, обижен на меня, что я зажигалку отобрал? — с надеждой спросила личность.

— Нет, что вы, — тепло сказал мужчина, — я ее специально носил — может, она кому-нибудь понравится.

— Ты что, издеваешься? — нервно спросила личность.

— Что вы, — добро улыбнулся мужчина, — я просто радуюсь нашей встрече…

— А шляпу зачем надел?

— Действительно, жарко… Я сниму…

— А очки зачем?

— А очки я спрячу в карманчик… Видите, как удобно…

— М-да, снова помялась личность, потеряв нить во взаимоотношениях, — м-да… Ух ты, падло…

— Вы знаете, — задумчиво сказал мужчина, — ваше критическое замечание, несмотря на некоторую шероховатость стиля, по всей вероятности искренне и объективно.

— Ух ты, быдло! — продолжила мысль личность.

— А вот это ваше замечание, задумчиво произнес мужчина, — это последнее замечание уже вовсе лишено субъективизма и возможно близко к истине…

Личность оторопела и растерянно отступила, затем вдруг, совсем осерчав, разбежалась и влепила соскучившимся по работе кулаком по кающейся доброй физиономии. Мужчина ахнул, но, пересилив боль, снова улыбнулся и искренне сказал:

— Очевидно, я вас чем-то оскорбил… Раз бьете, значит виноват…

Личность постояла некоторое время, пребывая даже в легкой задумчивости, затем отступила, чтобы разбежаться, и, еще сильней обозлившись, ударила с удвоенной энергией, да не рукой уже, а ногой.

Мужчина перегнулся пополам, прижав руки к животу, но тут же распрямился и, растянув в улыбке лицо, сказал откровенно:

— Очевидно, я сам не понимаю, как велика моя вина перед вами…

Тогда личность, преодолев начавшуюся почему-то дрожь во всех членах, собрала воедино все свои силы, затем напряглась, натужилась и ударила корпусом, головой, ногами, коленями так, что мужчина завертелся волчком. Постепенно вращение это замедлилось и перед личностью снова возникла его немеркнущая виноватая улыбка.

— Ваши действия, — невозмутимо произнес мужчина, слегка, правда, шепелявя из-за двух выбитых зубов, — ваши действия настолько закономерны и справедливы, что выступить против них, значит проявить историческую близорукость…

Личность подпрыгнула, болтанула в воздухе ногами, в животе у нее что-то булькнуло, из груди у нее вырвался полный ненависти вой, который однако вдруг перешел в стон, а затем даже в жалобный визг и, бросив на землю чужую зажигалку и потеряв собственную кепку, личность, как безумная побежала прочь, ломая кусты.

— Жаль, — задумчиво глядя с доброй, совестливой грустью вслед скрывшемуся собеседнику, сказал мужчина, держа платок у разбитого в кровь носа, — жаль, что моя вина перед этим человеком осталась до конца невыясненной и неискупленной…

Публикация Юрия Векслера

--">