Уильям Сомерсет Моэм - Возвращение на круги…

дел фразу, пока однажды некая мадам Коралли не пришла к заключению, что с нее хватит. То, что одному в радость, другому яд. Она надела свое лучшее платье и отправилась к своей подруге Карменсите. После того как мадам Коралли, не стесняясь в выражениях, изложила цель своего визита, Карменсита позвала горничную и приказала ей сходить за некой Ла Гордой. Дело было настолько серьезное, что они должны были обговорить его все вместе. Ла Горда, женщина солидных размеров, обладающая густыми усиками, скоро присоединилась к ним, и за бутылкой малаги они обсудили создавшееся положение. Результатом встречи было письмо к президенту, в котором содержалась просьба об аудиенции. Новый президент был крепким молодым человеком. Несколько лет назад он работал грузчиком в одной американской фирме и достиг своего сегодняшнего положения благодаря присущему ему красноречию и великолепному умению пользоваться револьвером, когда требовалось поставить точку или подчеркнуть какое-либо утверждение.

Один из секретарей положил перед ним письмо, и президент рассмеялся:

— Что этим трем старым перечницам нужно от меня?

Но по натуре он был человеком хорошим и вполне доступным, к тому же не забывал, что избран народом как представитель народа и для того, чтобы служить народу. Кроме того, в ранней юности несколько месяцев он был у мадам Коралли посыльным. Он попросил секретаря передать, что может принять дам завтра в десять утра.

Они пришли во дворец в назначенный час, и по величественной лестнице их провели в помещение для приемов. Чиновник, сопровождавший их, мягко постучал в двери. Откинулся волчок, откуда выглянул подозрительный глаз. Президент не испытывал никакого желания повторить судьбу своего предшественника — визитеры допускались в кабинет с соблюдением определенных предосторожностей. Чиновник назвал имена прибывших, двери несколько приоткрылись, и три леди протиснулись внутрь. В величественной комнате за маленькими столиками, усердно печатая, сидели несколько секретарей в рубашках с короткими рукавами и с револьверами на каждом бедре. Несколько молодых людей с ружьями, покуривая, возлежали на диванах и читали газеты. Президент, тоже в рубашке с короткими рукавами и револьвером на поясе, стоял, засунув большие пальцы в проймы жилета. Он был высок, строен, обаятелен, и его присутствие облагораживало атмосферу.

— Салют! — весело вскричал он, сверкнув белыми зубами. — Что привело вас сюда, сеньориты?

— Как вы хорошо выглядите, дон Мануэл, — сказала Ла Горда. — У вас прекрасная фигура.

Он пожал им руки, и его штаб, прекратив свою лихорадочную деятельность, сердечно раскланялся с тремя женщинами. Они были старыми друзьями, и их встреча носила душевный характер, хотя и не без сардонического оттенка. И теперь наконец я должен сообщить о том факте (конечно, его приходится преподносить столь осторожно, что меня могут не понять; но в конце концов, если вам необходимо сообщить что-либо, то делать это надо без всяких недомолвок), что три леди содержали ровно три процветающих борделя в столице этого свободного и независимого государства. Ла Горда и Карменсита, по рождению испанки, были очень скромно одеты в черное, с черными же шелковыми шалями на голове, а мадам Коралли, как француженка, носила тик. Все они были женщины в возрасте и отличались скромным поведением.

Президент усадил их, предложил мадеру и сигареты, но они отказались.

— Нет, благодарю вас, дон Мануэл, — сказала мадам Коралли. — Сначала дело, которое привело нас к нам.

— Чем могу служить?

Ла Горда и Карменсита посмотрели на мадам Коралли, а мадам Коралли посмотрела на Ла Горду и Карменситу. Они кивнули, и мадам Коралли сказала, что будет выступать от их общего имени.

— Дело, Дон Мануэл, заключается в следующем. Мы все в течение долгих лет работали не покладая рук, и даже тень скандала не запятнала наши добрые имена. Во всей Америке нет более достойных заведений, нежели наши, и они пользуются уважением в этом прекрасном городе. Что говорить, только в прошлом году я потратила пятьсот долларов, чтобы украсить мое заведение настенными зеркалами. Мы всегда вели себя достойно и аккуратно платили налоги. И больно смотреть, как плоды трудов наших ныне рушатся на глазах. Творится вопиющая несправедливость — после стольких лет честного и добросовестного труда подвергаться подобному обращению…

Президент был удивлен.

— Но, --">