Огюст Вилье де Лиль-Адан - Избранное

Огюст Вилье де Лиль-Адан Избранное

Будущая Ева

К ЧИТАТЕЛЮ 

Я полагаю уместным с самого начала предупредить недоразумение, могущее возникнуть в отношении главного героя этой книги.

Каждому в наши дни известно, что за последние пятнадцать лет знаменитейший американский изобретатель г-н Эдисон сделал множество столь же невероятных, сколь и гениальных открытий; в числе прочего он придумал телефон, фонограф, слуховую трубку, а также замечательные электрические светильники, распространившиеся ныне по всему земному шару, не говоря о сотнях всяких других чудес.

И вот, как в Америке, так и в Европе, вокруг этого великого гражданина Соединенных Штатов возникли легенды, рожденные воображением толпы. Какими только прозвищами не сопровождается это имя: его называют Чародеем века, Колдуном из Менло-Парка, Отцом фонографа и проч., и проч. Экзальтированные эти восторги — как нельзя более заслуженные — породили в собственной его стране и за ее пределами представление о некоем таинственном его уделе и загадочном существовании.

Не становится ли тем самым главный персонаж этой легенды еще при жизни того, кто оказался способным породить ее, собственностью литературы и человечества? Иначе говоря, если бы доктор Иоганн Фауст, давший основание для символической легенды о нем, был современником Вольфганга Гёте, разве могло бы это служить препятствием для написания «Фауста»?

Так что Эдисон, действующий в настоящей книге, его характер, его жилище, его речи и теории имеют — да и должны иметь — весьма далекое отношение к подлинной действительности.

Установим же раз и навсегда, что я всего лишь преобразую здесь, как могу, современную легенду о творении некоего сверхчувствительного искусства, каким я его себе вообразил, одним словом, что герой этой книги — прежде всего Колдун из Менло-Парка и проч., а отнюдь не г-н инженер Томас Алва Эдисон, наш современник.

К вышесказанному я ничего более прибавить не могу.

Вилье де Лиль-Адан

Книга первая ГОСПОДИН ЭДИСОН

I Менло-Парк

Сад был подобен женщине прекрасной,

Раскинувшейся в сладострастной дреме

Под небом, безмятежным и просторным:

Оно лазурь дарило цветникам,

Расчерченным по правилам искусства;

Там светозарные цвели цветы —

На синих ирисах искрились капли

Вечерних роз, и в воздухе прозрачном

Они мерцали, как мерцают звезды^[1].

Джайлс Флетчер

В двадцати пяти милях от Нью-Йорка, в центре переплетения множества электрических проводов, стоит дом, окруженный пустынным густолистным парком. Фасадом своим он обращен на пересеченную желтыми песчаными дорожками великолепную ярко-зеленую поляну, на противоположной стороне которой высится одинокое строение, представляющее собой нечто вроде большого павильона. Две длинные аллеи, тянущиеся вдоль павильона с южной и с западной сторон, осеняют его густой листвой высоких вековых деревьев. Это главная достопримечательность селения Менло-Парк. Здесь обитает Томас Алва Эдисон — человек, взявший в плен Эхо.

Эдисону сорок два года. Еще несколько лет назад обличьем своим он разительно походил на одного знаменитого француза — Гюстава Доре. Это было почти то же лицо — лицо художника, но преображенное в лицо ученого. Одинаковая одаренность — разные проявления ее. Таинственные близнецы. В каком возрасте были они совершенно схожи между собой? Возможно, ни в каком. Две их тогдашние фотографии, если смотреть через стереоскоп, наводят на ту мысль, что черты иных лиц высшей породы, вычеканенные на старинных медалях, обретают подлинную реальность, лишь повторяясь в схожих лицах, разбросанных там и сям среди человечества.

Что до Эдисона, то его физиономия, если сравнить ее с изображениями на старинных гравюрах, являет собой живое воплощение Архимеда с сиракузской медали.

Итак, года два-три тому назад, как-то осенним вечером, часов около пяти, таинственный изобретатель такого множества всяких чудес, этот маг и волшебник, этот повелитель человеческого Слуха (сам почти глухой, сей новоявленный Бетховен Науки сумел создать тот незаметный прибор, который, будучи приложен к слуховому --">